Том 1. Дживс и Вустер
Шрифт:
— Тем не менее здесь это написано — черным по белому.
— Это клевета!
— Того же мнения придерживается и Апджон вкупе со своим адвокатом. Должна признаться, на мой взгляд, этот текст вполне тянет на пять тысяч фунтов.
— Дайте взглянуть! — воскликнул Селедка. — Ничего не понимаю. Нет, одну секунду, милая. Не сейчас. Чуть позже, пожалуйста. Мне нужно сосредоточиться, — сказал он, потому что Бобби бросилась к нему и прильнула к его груди, словно ветка плюща к садовой ограде.
— Реджи! — простонала она — да, именно простонала. — Это я!
— Что ты?
— Этот абзац, который только что прочла миссис Траверс. Помнишь, как-то мы обедали вместе, ты показал мне корректуру этой статьи и попросил забросить ее в редакцию, потому что спешил на гольф. После твоего ухода я перечла статью еще раз и увидела, что ты пропустил этот эпизод с сосисками — видимо, случайно, — и так как мне он показался таким остроумным и забавным… Короче говоря, я его туда вписала. На мой взгляд, получилась прекрасная концовка…
Глава XIV
В комнате воцарилось молчание. Нарушила его моя тетушка. «Ну и дела!» — сказала она. Селедка молча хлопал глазами — прежде мне приходилось видеть у него такое выражение лица на турнирах по боксу, когда он получал удар по какому-нибудь чувствительному месту, скажем, по носу. Посетила ли его мысль схватить Бобби за шею и открутить ее рыжую башку — сказать не берусь, но если и посетила, то лишь как минутное наважденье, потому что любовь вскоре пересилила все прочие чувства. Бобби называла его ягненком, и, когда он заговорил, в его голосе звучала кротость, которой славятся именно эти представители парнокопытных.
— Понятно. Вот, оказывается, как все было, — произнес он.
— Что я натворила!
— Да ладно, пустяки.
— Ты когда-нибудь мне простишь?
— Какой разговор…
— Я хотела, как лучше.
— Понимаю.
— Это и вправду может тебе здорово навредить?
— Думаю, предстоит неприятный разговор с Главным.
— О, Реджи!
— Ничего страшного.
— Я погубила твою карьеру!
— Ерунда. «Рецензии по четвергам» не единственная газета в Лондоне. Выгонят — устроюсь в другом месте.
Это плохо вязалось с тем, что он только что говорил мне насчет черного списка, но я почел за благо не распространяться на эту тему: я заметил, его слова очень утешают Бобби, и мне не хотелось добавлять ложку дегтя и портить ей настроение. Никогда не пытайтесь вырывать чашу радости из рук девушки, особенно если она уже поднесла ее к губам и сделала большой глоток.
— Конечно, устроишься, — сказала она. — Такого ценного сотрудника любая газета будет рада заполучить.
— Они просто передерутся из-за него, — подхватил я. — Такие, как Селедка, на дороге не валяются.
— Ты такой умный!
— Спасибо.
— Да я не о тебе, балда. О Реджи.
— Ну да, конечно. У Селедки уйма достоинств.
— И тем не менее, — сказала тетя Далия, — когда вернется Апджон, я считаю, вам надо постараться завоевать его расположение.
Я понял, к чему она клонит. Из серии «приковывай стальными обручами».
— Тетя Далия права, — сказал я. — Постарайся ему понравиться, и, возможно, он отзовет свой иск.
— Куда он денется! Никто не в силах устоять перед тобой, милый.
— Ты так считаешь, милая?
— Конечно, милый.
— Что ж, будем надеяться, милая, что ты права. А пока, — сказал Селедка, — если я немедленно не выпью виски с содовой, я скончаюсь в страшных судорогах. Миссис Траверс, вы не возражаете, если я схожу поищу виски?
— Я как раз сама хотела вам это предложить. «Скачи к ручью и напейся вволю, мой бедный олень [92] ».
— Мне тоже не мешает подкрепиться, — сказала Бобби.
— И мне, — сказал я, подхваченный волной всеобщего энтузиазма. — Хотя я бы предпочел не виски, а портвейн, — добавил я, когда мы вышли из комнаты. — Благороднейший напиток. Зайдем в буфетную к Макпалтусу. У него наверняка есть то, что надо.
92
…мой бедный олень — измененная цитата из «Хозяйки озера» Вальтера Скотта.
Мы застали папашу Глоссопа в буфетной, где он надраивал столовое серебро. Он был удивлен вторжением столь представительной делегации, но, узнав, что наши глотки пересохли от жажды, одарил нас бутылкой своего лучшего, и после того, как мы несколько восстановили угасшие силы, Селедка, который все это время хранил задумчивое молчание, поднялся и ушел, сказав, что, если мы не возражаем, он хотел бы некоторое время поразмышлять в одиночестве. Я видел, как папаша Глоссоп бросил на него быстрый взгляд, когда тот выходил из комнаты, и понял, что манера поведения Селедки возбудила его профессиональный интерес, и он безошибочным чутьем угадал в молодом человеке потенциального клиента. Эти психиатры видят людей насквозь и всегда начеку. Он деликатно дождался, пока за Селедкой закроется дверь, и спросил:
— Мистер Сельдинг — ваш давний друг, мистер Вустер?
— Берти.
— Прошу прощения, Берти. Вы его давно знаете?
— Можно сказать, с младых ногтей.
— А мисс Уикем тоже с ним близко знакома?
— Я помолвлена с Реджи Сельдингом, сэр Родерик. — сказала Бобби.
Услышав это признание, Глоссоп, по-видимому, почел за благо держать язык за зубами, потому что произнес только «Ах, вот как», после чего перевел разговор на погоду и развивал эту тему до тех пор, пока Бобби, которая после ухода Селедки стала проявлять признаки беспокойства, не сказала, что, пожалуй, пойдет посмотрит, как он там, и тоже ушла. Глоссоп вздохнул с облегчением и заговорил о Селедке.
— Я не решился упоминать об этом в присутствии мисс Уикем, поскольку они с мистером Сельдингом помолвлены, и мне не хотелось ее расстраивать, но у молодого человека явные признаки невроза.
— Это он сейчас выглядит таким чокнутым, обычно у него более нормальный вид.
— И тем не менее…
— Вот что я вам скажу, Родди. Попади вы в такой переплет, как он, у вас бы тоже разыгрался невроз.
И решив, что неплохо бы узнать его мнение по поводу ситуации, в которой оказался Селедка, я все ему рассказал.