Том 1. Книги стихов

Сологуб Федор Кузьмич

«Быть с людьми – какое бремя!..»

Быть с людьми – какое бремя! О, зачем же надо с ними жить! Отчего нельзя всё время Чары деять, тихо ворожить, Погружаться в созерцанье Облаков, и неба, и земли, Быть, как ясное молчанье Тихих звёзд, мерцающих вдали!

«Он тёмен и суров, – и взор его очей…»

Он тёмен и суров, – и взор его очей, Пугая чистых дев и радостных детей, Прельщает зрелых жён, и отроков порочных Тревожит в сонной мгле мечтаний полуночных. В очах его тоска, и бледен цвет лица. Потупит очи он – похож на мертвеца. Черты его лица смешны и безобразны, – Но им волнуют жён и отроков соблазны.

«Я ухо приложил к земле…»

Я ухо приложил к земле, Чтобы услышать конский топот, – Но только ропот, только шёпот Ко мне доходит по земле. Нет громких стуков, нет покоя, Но кто же шепчет, и о чём? Кто под моим лежит плечом И уху не дает покоя? Ползет червяк? Растёт трава? Вода ли капает до глины? Молчат окрестные долины, Земля суха, тиха трава. Пророчит что-то тихий шёпот? Иль, может быть, зовёт меня, К покою вечному клоня, Печальный ропот, темный шёпот?

«Я не спал, – и звучало…»

Я не спал, – и звучало За рекой, Трепетало, рыдало Надо мной. Это пела русалка, А не ты. И былого мне жалко, И мечты. До зари недалёкой Как заснуть! Вспоминал я жестокий, Долгий путь. А русалка смеялась За рекой, – Нет, не ты издевалась Надо мной.

«Засмеёшься ли ты, – мне невесело…»

Засмеёшься ли ты, – мне невесело, Но печаль моя станет светла, Словно бурное море завесила Серебристая лёгкая мгла. На меня ль поглядишь, – мне нерадостно, Но печаль моя станет светла, Словно к сердцу болящему сладостно Благодать от небес низошла.

«Не ужасай меня угрозой…»

Не ужасай меня угрозой Безумства, муки и стыда, Навек останься лёгкой грёзой, Не воплощайся никогда, Храни безмерные надежды, Звездой далёкою светись, Чтоб наши грубые одежды Вокруг тебя не обвились.

«Если трудно мне жить, если больно дышать…»

Если трудно мне жить, если больно дышать, Я в пустыню иду – о тебе помечтать, О тебе рассказать перелётным ветрам, О тебе погадать по лесным голосам. Я позвал бы тебя, – не умею назвать; За тобой бы послал, – да не смею послать; Я пошёл бы к тебе, – да не знаю пути; А и знал бы я путь, – так боялся б идти. Я холодной тропой одиноко иду, Я земное забыл и сокрытого жду, – И безмолвная смерть поцелует меня, И к тебе уведёт, тишиной осеня.

«Холод повеял в окно…»

Холод повеял в окно, – И затворилось оно. Снова один я, и в мире живом, И не обманут промчавшимся сном. Снова я грустен и нем. Где же мой кроткий Эдем? Пёстрым узором напрасно дразня, Тёмные стены глядят на меня. Скучная лампа горит. Скучная книга лежит.

«Закрывая глаза, я целую тебя…»

Закрывая глаза, я целую тебя, – Бестелесен и тих поцелуй. Ты глядишь и молчишь, не губя, не любя, В колыханьи тумана и струй. Я плыву на ладье, – и луна надо мной Подымает печальный свой лик; Я плыву по реке, – и поник над рекой Опечаленный чем-то тростник. Ты неслышно сидишь, ты не двинешь рукой, – И во мгле, и в сиянии даль. И не знаю я, долго ли быть мне с тобой, И когда ты мне молвишь: «Причаль». Этот призрачный лес на крутом берегу, И поля, и улыбка твоя – Бестелесное всё. Я забыть не могу Бесконечной тоски бытия.

«Мелькающие годы…»

Мелькающие годы, Томителен ваш лад. Как поздней непогоды Тоскующий наряд. Протягивая руки, С надеждою в глазах, Несбыточной науки Я ждал в ночных путях, – И чар полночных сила Несла мне свой покой, И сердце примирила С безвыходной судьбой. Но я, неблагодарный, Уставши тайной жить, С насмешкою коварной Стал тайну поносить, – И в мир полдневной скуки Бежал поспешно я От радостной науки Ночного бытия. И сердце взволновалось, В огне внезапном кровь, – Нежданная примчалась Проказница-любовь. Но крик её весёлый Меня остановил, И стан её дебёлый Мечты мои убил. Я робко отрекаюсь От злых её тревог, И быстро возвращаюсь В полночный мой чертог.

«Круг начертан, и Сивилла…»

Круг начертан, и Сивилла Предстоящим духам тьмы Заклинанья совершила, И теперь всесильны мы: Нам послушны силы злые, Близки мы и к небесам, – Только б низменно-земные Не подкрались чувства к нам, Только б, волю дав мечтаньям, И земную красоту Подарив своим желаньям, Вдруг, назло моим гаданьям, Не шагнуть мне за черту.

«Я шел безнадёжной дорогой…»

Я шел безнадёжной дорогой, Когда ещё день не погас. Горел во мне думою строгой Вечерний томительный час. И вдруг декорацией плоской Мне всё показалось тогда, – Заря протянулась полоской, И блёсткой блеснула звезда, И небо завесой висело, Помостом лежала земля, – Но тайная сила кипела, Кулисы порой шевеля. Она лицемерно таилась, И меж декораций порой, Невидима миру, грозилась Предвечною, дикою мглой.