Том 1. Стихотворения

Лермонтов Михаил Юрьевич

«Пора уснуть последним сном…»

Пора уснуть последним сном, Довольно в мире пожил я; Обманут жизнью был во всем, И ненавидя и любя.

Из Паткуля

Напрасна врагов ядовитая злоба, Рассудят нас бог и преданья людей; Хоть розны судьбою, мы боремся оба За счастье и славу отчизны своей. Пускай я погибну… Близ сумрака гроба Не ведая страха, не зная цепей. Мой дух возлетает всё выше и выше И вьется, как дым над железною крышей!

«Я не для ангелов и рая…»

Я не для ангелов и рая Всесильным богом сотворен; Но для чего живу страдая, Про это больше знает он. Как демон мой, я зла

избранник, Как демон, с гордою душой, Я меж людей беспечный странник, Для мира и небес чужой; Прочти, мою с его судьбою Воспоминанием сравни И верь безжалостной душою, Что мы на свете с ним одни.

Портрет

Взгляни на этот лик; искусством он Небрежно на холсте изображен, Как отголосок мысли неземной, Не вовсе мертвый, не совсем живой; Холодный взор не видит, но глядит И всякого, не нравясь, удивит; В устах нет слов, но быть они должны: Для слов уста такие рождены; Смотри: лицо как будто отошло От полотна, – и бледное чело Лишь потому не страшно для очей, Что нам известно: не гроза страстей Ему дала болезненный тот цвет, И что в груди сей чувств и сердца нет. О боже, сколько я видал людей, Ничтожных – пред картиною моей, Душа которых менее жила, Чем обещает вид сего чела.

«Настанет день – и миром осужденный…»

Настанет день – и миром осужденный, Чужой в родном краю, На месте казни – гордый, хоть презренный – Я кончу жизнь мою; Виновный пред людьми, не пред тобою, Я твердо жду тот час; Что смерть? – лишь ты не изменись душою – Смерть не разрознит нас. Иная есть страна, где предрассудки Любви не охладят, Где не отнимет счастия из шутки, Как здесь, у брата брат. Когда же весть кровавая примчится О гибели моей И как победе станут веселиться Толпы других людей; Тогда… Молю! – единою слезою Почти холодный прах Того, кто часто с скрытною тоскою Искал в твоих очах Блаженства юных лет и сожаленья; Кто пред тобой открыл Таинственную душу и мученья, Которых жертвой был. Но если, если над моим позором Смеяться станешь ты И возмутишь неправедным укором И речью клеветы Обиженную тень, – не жди пощады; Как червь, к душе твоей Я прилеплюсь, и каждый миг отрады Несносен будет ей, И будешь помнить прежнюю беспечность, Не зная воскресить, И будет жизнь тебе долга, как вечность, А всё не будешь жить.

К Д

Будь со мною, как прежде бывала; О, скажи мне хоть слово одно, Чтоб душа в этом слове сыскала, Что хотелось ей слышать давно; Если искра надежды хранится В моем сердце – она оживет; Если может слеза появиться В очах – то она упадет. Есть слова – объяснить не могу я, Отчего у них власть надо мной; Их услышав, опять оживу я, Но от них не воскреснет другой; О, поверь мне, холодное слово Уста оскверняет твои, Как листки у цветка молодого Ядовитое жало змеи!

Песня («Желтый лист о стебель бьется…»)

Желтый лист о стебель бьется Перед бурей; Сердце бедное трепещет Пред несчастьем. Что за важность, если ветер Мой листок одинокой Унесет далеко, далеко; Пожалеет ли об нем Ветка сирая; Зачем грустить молодцу, Если рок судил ему Угаснуть в краю чужом? Пожалеет ли об нем Красна девица?

К Нэере

Скажи, для чего перед нами Ты в кудри вплетаешь цветы? Себя ли украсишь ты розой Прелестной, минутной как ты? Зачем приводить нам на память, Что могут ланиты твои Увянуть; что взор твой забудет Восторги надежд и любви? Дивлюсь я тебе: равнодушно, Беспечно ты смотришь вперед; Смеешься над временем, будто Нэеру оно обойдет. Ужель ты безумным весельем Прогнать только хочешь порой Грядущего тени? Ужели Чужда ты веселью душой? Пять лет протекут: ни лобзаньем, Ни сладкой улыбкою глаз К себе на душистое ложе Опять не заманишь ты нас. О, лучше умри поскорее, Чтоб юный красавец сказал: «Кто был этой девы милее? Кто раньше ее умирал?»

Отрывок («Три ночи я провел без сна – в тоске…»)

Три ночи я провел без сна – в тоске, В молитве, на коленях – степь и небо Мне были храмом, алтарем курган; И если б кости, скрытые под ним, Пробуждены могли быть человеком, То обожженные моей слезой, Проникнувшей сквозь землю, мертвецы Вскочили б, загремев одеждой бранной! О боже! Как? – одна, одна слеза Была плодом ужасных трех ночей? Нет, эта адская слеза, конечно, Последняя, не то три ночи б я Ее не дожидался. Кровь собратий, Кровь стариков, растоптанных детей Отяготела на душе моей, И приступила к сердцу, и насильно Заставила его расторгнуть узы Свои, и в мщенье обратила всё, Что в нем похоже было на любовь; Свой замысел пускай я не свершу, Но он велик – и этого довольно; Мой час настал – час славы, иль стыда; Бессмертен, иль забыт я навсегда. Я вопрошал природу, и она Меня в свои объятья приняла, В лесу холодном в грозный час метели Я сладость пил с ее волшебных уст, Но для моих желаний мир был пуст, Они себе предмета в нем не зрели; На звезды устремлял я часто взор И на луну, небес ночных убор, Но чувствовал, что не для них родился; Я небо не любил, хотя дивился Пространству без начала и конца, Завидуя судьбе его творца; Но, потеряв отчизну и свободу, Я вдруг нашел себя, в себе одном Нашел спасенье целому народу; И утонул деятельным умом В единой мысли, может быть напрасной И бесполезной для страны родной, Но, как надежда, чистой и прекрасной, Как вольность, сильной и святой.

Баллада («В избушке позднею порою…»)

В избушке позднею порою Славянка юная сидит. Вдали багровой полосою На небе зарево горит… И люльку детскую качая, Поет славянка молодая… «Не плачь, не плачь! Иль сердцем чуешь, Дитя, ты близкую беду!.. О, полно, рано ты тоскуешь: Я от тебя не отойду. Скорее мужа я утрачу. Дитя, не плачь! И я заплачу! Отец твой стал за честь и бога В ряду бойцов против татар, Кровавый след ему дорога, Его булат блестит, как жар. Взгляни, там зарево краснеет: То битва семя смерти сеет. Как рада я, что ты не в силах Понять опасности своей, Не плачут дети на могилах; Им чужд и стыд и страх цепей; Их жребий зависти достоин…» Вдруг шум, – и в двери входит воин. Брада в крови, избиты латы. «Свершилось! – восклицает он, – Свершилось! Торжествуй, проклятый!.. Наш милый край порабощен, Татар мечи не удержали – Орда взяла, и наши пали». И он упал – и умирает Кровавой смертию бойца. Жена ребенка поднимает Над бледной головой отца: «Смотри, как умирают люди, И мстить учись у женской груди!..»

Силуэт

Есть у меня твой силуэт, Мне мил его печальный цвет; Висит он на груди моей И мрачен он, как сердце в ней. В глазах нет жизни и огня, Зато он вечно близ меня; Он тень твоя, но я люблю, Как тень блаженства, тень твою.

Стансы («Мгновенно пробежав умом…»)

Мгновенно пробежав умом Всю цепь того, что прежде было, – Я не жалею о былом: Оно меня не усладило. Как настоящее, оно Страстями бурными облито И вьюгой зла занесено, Как снегом крест в степи забытый. Ответа на любовь мою Напрасно жаждал я душою, И если о любви пою – Она была моей мечтою. Как метеор в вечерней мгле, Она очам моим блеснула И, бывши всё мне на земле, Как всё земное, обманула.