Том 12. Лорд Дройтвич и другие
Шрифт:
Сегодня Нелли, не в первый раз, чувствовала себя несчастной. Лицо, смотревшее на нее из зеркала, перед которым она старалась покрасивее приладить шляпку, выглядело утомленным. Оно было довольно хорошеньким, однако одиночество и недоедание придали ему задумчивость, добавляя некую прелесть. К сожалению, не эта прелесть привлекает плотных мужчин, подкрепившихся виски и сидящих с сигарой во рту за заваленным бумагами столом в комнатах театрального агентства с табличкой «Личный кабинет». Нелли на много недель выпала из обоймы — фактически с того самого дня, когда спектакль «Вслед за девушкой» [24] сошел со сцены театра «Регал».
24
«Вслед
«Вслед за девушкой», американскую музыкальную комедию, привозила из Нью-Йорка театральная труппа, скромным членом которой была и Нелли. Отыграв год в Лондоне и месяца два — в городах помельче, труппа вернулась в Нью-Йорк. В долгие вечера на Добени-стрит Нелли не добавляли бодрости мысли о том, что, пожелай она, то спокойно вернулась бы домой. Повинуясь какому-то сумасшедшему порыву, она решила попытать счастья в Лондоне, и вот застряла тут в безвыходном положении.
— Какая разница, — повторил Билл.
Для попугая, получающего наслаждение от бесед, запас реплик был несколько ограничен, он часто повторялся.
— Такая, дурачок! — откликнулась Нелли, завершая манипуляции со шляпкой и оборачиваясь к клетке. — Тебе хорошо, развлекаешься тут вовсю! Только и дел, посиживать да семечки щелкать! А каково, как ты думаешь, мне? Топчусь без конца по городу и ничего не нахожу. Нравится мне это, по-твоему? А, ладно! — Она взяла перчатки. — Пожелай мне удачи!
— Пока-пока! — выкрикнул попугай, вцепляясь в прутья. Сунув палец в клетку, Нелли поскребла ему головку.
— Не терпится избавиться от меня, да? Ну, до свидания!
— Пока-пока!
— Ладно, ладно, ухожу. Будь умничкой!
— Г-гав, r-гав, г-гав! — залаял попугай, не связывая себя обязательствами.
Несколько минут после ухода Нелли он смирнехонько сидел на жердочке, созерцая вечность. Потом перепорхнул к коробочке с семечками и подкрепился легкой закуской. Ему всегда нравилось растягивать еду, чтобы подольше хватило. Глотнув воды, чтобы запить семечки, он вернулся на середину клетки, где обследовал что-то клювом под левым крылом, после чего мяукнул кошкой и снова погрузился в молчаливое раздумье.
Прикрыв глаза, он размышлял над своей излюбленной проблемой: почему, все-таки, он попугай? Этой загадки всегда хватало на часик-другой, и только в три он пришел к обычному своему выводу — это неведомо никому. Затем, измученный мозговым штурмом и чувствуя некоторую унылость из-за тишины в комнате, попугай огляделся, думая о том, как бы разнообразить существование. Пожалуй, потявкает еще, может помочь.
— Г-гав, г-гав, гав!
Пока тявкаешь — неплохо, но надолго не хватает. Не тянет на настоящее развлечение. Надо сделать что-нибудь более удалое, решил он, подолбил пол клетки, схватил клочок газеты и, завалив голову набок, задумчиво пожевал бумагу. Газета оказалась невкусной. Попугай заподозрил, что Нелли сменила «Дейли Мейл» на «Дейли Экспресс» или еще на какую преснятину. Однако он ее проглотил, и ему пришло в голову, что, пожалуй, надо немножко полазать, вот чего требует душа. Зацепляетесь клювом и когтями и взбираетесь на крышу. Вроде ничего особенного, но хоть какое-то занятие. Когда он уцепился за дверцу клетки, та отворилась. Попугай сразу смекнул, что денек получится на славу. Уже много месяцев ему не выпадало такой удачи. Никогда — если не побуждали внешние обстоятельства — он ничего не делал впопыхах, а потому в комнату вылетел, продвигаясь потихоньку. Он бывал тут и прежде, но всегда под надзором Нелли, а сейчас — совсем другое. Сейчас — это приключение. Билл перепорхнул на подоконник. Там нашелся желтый шерстяной комочек, но он уже наелся и больше не мог проглотить ни крошки. Попугай поднапрягся, стараясь придумать, чем бы заняться еще, вдруг обнаружил, что мир куда больше, чем он до сих пор считал. За стенами комнаты тоже, оказывается, что-то есть. На сколько он там простирается, попугай не ведал, но исследовать нужно. Окно внизу было приоткрыто, и сразу за стеклом чернело то, что он принял за прутья еще одной клетки, побольше. На самом деле то была ограда, предоставляющая скромную защиту дому № 9. Она огибала весь дом, и мальчишки вовсю развлекались, треща по ее прутьям палками. Один из таких мальчишек как раз пробегал мимо, когда попугай Билл устроился на подоконнике, поглядывая вниз. Треск на минутку напугал его, но потом он пришел к заключению, что только такого и следует ждать, когда выпархиваешь в большой мир. Попугая, который намеревается увидеть жизнь, не должны отпугивать пустяки. Немножко покурлыкав, он, наконец, величественно прошествовал через подоконник, развернул лапки под прямым углом и, уцепившись за прут ограды, стал спускаться. Достигнув тротуара, попугай встал, с любопытством заглядывая за ограду. Мимо трусила собака. Приметив птицу, она подошла понюхать.
— Пока-пока! — общительно проговорил Билл.
Пес растерялся. До сих пор в его ограниченном жизненном опыте птицы были птицами, люди — людьми, а тут — какая-то помесь. Как же реагировать? Он на пробу гавкнул. Потом, обнаружив, что ничего особенного не последовало, сунул нос между прутьями и тявкнул еще разок. Любой, кто знал Билла, мог бы сказать псу, на что он напрашивался. Попугай, наклонившись, цапнул его за нос. Взвыв от боли, пес отскочил; каждую минуту он обогащался новым опытом.
— Г-гав, г-гав, г-гав! — насмешливо тявкнул Билл.
Но тут мир заслонили ноги в брюках, две пары, и, подняв глаза, он увидел, что перед ним стоят два человека из низших слоев общества, пялясь на него в флегматичной манере, свойственной лондонскому пролетариату, узревшему диковинку. С десяток минут они разглядывали птицу молча, а потом один вынес суждение:
— Попугай! — И, вынув изо рта трубку, ткнул черенком в Билла.
— Да, Эрб, самый что ни на есть попугай!
— Угу, — отозвался немногословный Эрб.
— Ну точно, попугай, — продолжил первый. Дело для него становилось все яснее. — Да, Эрб, это попугай. Вон оно как. У жены моего брательника Джо такой есть. Привозят их из-за границы, вон оно как! Нет, у сестры этой жены, ясно? Рыженькая такая. Выскочила замуж за одного, из доков. Вот у нее и есть такая птичка. Попугай называется.
Наклонившись, чтобы рассмотреть поближе, он сунул палец сквозь прутья. Эрб, изменив обычной своей немногословности, остерег:
— Ты гляди, осторожней! Как бы она тебя, Генри, не тяпнула!
Генри обиделся.
— Чего? Тяпнула! Я про них, попугаев, все знаю! Ну! У сестры жены моего брательника такой самый. Ты ж видишь, попугай, кто тебе друг? — адресовался он к Биллу, примеривавшемуся к его пальцу полуприкрытым глазом.
— Пока-пока, — уклонился тот от прямого ответа.
— Слыхал, а! — в восторге заорал Генри. — «Пока-пока»! Ну, прям человек! Попугай называется…
— Отхватит тебе кус от пальца, — остерег подозрительный Эрб.
— Чего? Он-то? — Генри кипел негодованием. Ему, видимо, почудилось, что усомнились в его репутации эксперта по попугаям.
— Ничего он не оттяпает!
— Спорю на полпинты, оттяпает, — упорствовал скептик.
— Эт кто, попугай? Хо! У сестры жены брательника тоже такой есть, так он ничего не оттяпал. Да! — Он протянул палец еще дальше и соблазнительно покачал перед клювом Билла.
— Привет, друг! — победно заорал он. — Орешка хочешь?
То ли леность, то ли вера в порядочность того, другого попугая побудила Билла понять, что для птиц его вида существуют определенные правила, точно сказать нельзя, но какое-то время попугай Билл лишь пристально и отстраненно рассматривал палец.