Том 13. Салли и другие
Шрифт:
— Я думала, только королевские особы говорят о себе «мы»,
— Я имел в виду нашу Семью.
Упоминание о Семье окончательно разозлило Салли, так что ей пришлось замолчать на время, чтобы привести мысли в порядок.
— Мистер Кемп рассказал мне про Скримджора, — проговорила она наконец.
Брюс Кармайл с минуту разглядывал метровый батон, который официант положил на стол.
— Неужели? — сказал он. — Да уж, молчаливым его не назовешь.
Официант грохнул на стол супницу.
— Via! — заметил он удовлетворенно, словно проделал какой-то особенно сложный трюк и выжидающе улыбнулся Салли, очевидно, рассчитывая
— Думаю, мистеру Кемпу просто не повезло.
— Вы уж простите меня, но я предпочитаю закрыть эту тему.
Салли, конечно, была девушка хорошенькая, но совершенно незнакомая, а мистер Кармайл считал, что внутрисемейные дела с чужаками не обсуждают.
— Он был совершенно прав. Мистер Скримджор бил собаку…
— Детали мне известны.
— Я и не знала. Значит, вы со мной согласны?
— Нет. Человек, который предпочел вылететь с прекрасной работы, только из-за того…
— Ах, ну если вы так думаете, бесполезно с вами разговаривать.
— Правильно.
— И все же я спрошу: что вы думаете делать с Ры… с мистером Кемпом?
Мистер Кармайл опять покрылся льдом.
— Боюсь, я не могу обсуждать…
Раздражение, которое Салли сдерживала до сих пор, наконец прорвалось наружу.
— Ради Бога! — в сердцах воскликнула она. — Будьте же вы человеком, хватит презирать всех вокруг. Вы похожи на портреты восемнадцатого века, ну, с деревянными лицами и рыбьими глазами, которые таращатся на вас из золоченых рам как на досадную ошибку природы.
— Р-р-ростбиф, — благодушно объявил официант, который возник у стола как чертик из коробочки.
Брюс Кармайл с мрачным видом набросился на ростбиф. Салли понимала, что позднее будет стыдиться своей вспышки, однако была слишком захвачена битвой и сидела молча.
— Приношу вам извинения за свои рыбьи глаза, — сказал мистер Кармайл немного тяжеловесно. — Прежде мне не указывали на этот факт.
— Наверное, у вас не было сестер, — ответила Салли. — Они бы вам сказали.
Мистер Кармайл вновь обиженно замолчал. Так продолжалось до тех пор, пока официант не принес кофе.
— Думаю, — сказала Салли, поднимаясь из-за стола, — мне лучше уйти. Кофе я не хочу, а если останусь, могу наговорить грубостей. Я-то надеялась замолвить словечко за мистера Кемпа и спасти его от избиения, но, видно, зря. До свидания, мистер Кармайл. Спасибо за ужин.
Салли пошла прочь. Брюс Кармайл провожал ее негодующим и в то же время восхищенным взглядом. Странные чувства теснили ему грудь.
Глава IV РЫЖИК СТАНОВИТСЯ ОПАСЕН
Несколько дней спустя Брюс Кармайл встретил на Пиккадилли своего кузена Ланселота, который, задумавшись, вовремя не заметил родственника. Из Ровиля они вернулись разными дорогами. Рыжик надеялся, что так пойдет и дальше. Он хотел пройти мимо, ограничившись кивком, однако мистер Кармайл остановил его.
— Вот тебя-то мне и нужно, — сказал он.
— О, привет! — ответил Рыжик безрадостно.
— Я уже собирался звонить тебе в клуб.
— Да?
— Да. Сигарету?
Рыжик взглянул на протянутый портсигар с подозрением, так человек из публики, согласившийся выйти на сцену, смотрит на карту, которую ему сует
— Давно вернулся?
— Дня два.
— Я совершенно случайно услышал, что ты приехал и торчишь у себя в клубе. Кстати, спасибо, что познакомил меня с мисс Николас.
Рыжик вздрогнул:
— Что!
— Я был в том купе, помнишь, на вокзале. Ты бросил ее прямо мне в руки. Мы решили, что это все равно, как если бы ты мне ее представил. Привлекательная девушка.
Брюс Кармайл до сих пор не принял решения по поводу Салли. Одно было ясно — нельзя позволить, чтобы она вот так исчезла из его жизни. Внезапный ее уход раздосадовал мистера Кармайла, и хотя чувство это на первый взгляд мало напоминает любовь, эффект оказался тем же. Брюс Кармайл не обманывал себя: из их последнего спора Салли вышла победительницей. Ему хотелось встретить ее еще раз и доказать, что он намного глубже, чем она, очевидно, посчитала. Одним словом, мистера Кармайла задело не на шутку: и хотя он так и не мог решить, нравится ему Салли или нет, будущее без нее казалось слишком пресным.
— Очень привлекательная девушка. Мы мило побеседовали.
— Догадываюсь, — завистливо сказал Рыжик.
— Кстати, она случайно не оставила тебе адреса?
— А что? — насторожился Рыжик. Он берег адрес Салли как коллекционер, которому удалось раздобыть уникальный экспонат, и не хотел делиться своим сокровищем.
— Видишь ли, я… Э… Я пообещал отправить ей книги, которые ей хотелось прочесть…
— Вряд ли у нее много времени, чтобы читать.
— Эти книги не издавались в Америке.
— Да там почти все издавалось. Ну, или почти все.
— А эти не издавались, — отрезал мистер Кармайл. Скрытность Рыжика начинала его раздражать. Он жалел, что не придумал историю получше.
— Давай их мне, я сам отправлю, — предложил тот.
— Да что ж такое! — возмутился мистер Кармайл. — Ты думаешь, я не в состоянии отправить несколько книг в Америку? Где она живет?
И Рыжик открыл ему номера заветной улицы и дома, который имел счастье быть пристанищем Салли. Он сделал это нехотя только потому, что от такой настырной пиявки, как кузен, ничего нельзя утаить.
— Спасибо. — Брюс Кармайл записал искомую информацию золотым карандашиком в сафьяновую книжку. Он был из тех людей, которые всегда имеют при себе карандаш и не знакомы с обратной стороной потрепанных конвертов.
Повисла пауза. Брюс Кармайл откашлялся.
— Утром я видел дядю Дональда, — наконец, сказал он. Радушия как ни бывало. В нем больше не было нужды, а Брюс Кармайл не любил тратиться попусту. Он говорил холодно, в голосе, как обычно, звенел упрек.
— Да? — Рыжик приуныл. Это был тот самый дядя, в конторе которого он начинал свою карьеру: достойный человек, пользующийся большим уважением в Национальном либеральном клубе, но так и не добившийся любви от племянника. Были у Рыжика и другие родственники, разные мелкие дядюшки и незначительные тетушки, которые все вместе составляли Семью, однако верховодил в этой организации, несомненно, дядя Дональд. По твердому убеждению Рыжика, это был не человек, а сущий нарывной пластырь.