Том 14. М-р Моллой и другие
Шрифт:
— Вот это да! — воскликнул Джон.
— Вот, — согласился Хьюго, — это да. Схватил я такси, помчались мы на вокзал, а поезд уже отходит. Бессемера я, правда, увидел, он высунулся из окна, чтобы отвязать от ручки белый атласный башмачок. Ну, я попятился, налетел на носильщика…
— А дальше что?
— Вернулся к Ронни, посмотреть расписание. Ты знаешь, что в этот Радж почти не ходят поезда? На 5.16 я не успевал, а следующий — 9.20. На него я тоже не попал, спутал с горя время. В общем, приехал на товарном, то есть на молочном, это 3.00 ночного времени. Мучения описывать
— Почтальон бы его не отдал.
— Ему и не пришлось, он уже возвращался. Я стоя заснул, но вышла Пэт, мы с ней поздоровались. А потом она и скажи: «Спасибо. С удовольствием за тебя выйду».
— А ты что?
— Ну, я тоже сказал «Спасибо» или что-то в этом духе и отправился в «Герб». Там я, кажется, заснул, потому что помню одно — как старый Джадвин отчищает от джема мою голову. Пошел я сюда, чтобы все обдумать. Вот ты и скажи мне, как выкрутиться?
— Да, нелегкое дело…
— То-то и оно. Выкрутиться надо, сердце ей разбивать нельзя.
— Нужна особая осторожность.
— Вот именно.
Джон немного подумал.
— Когда вы с ней обручились? — уточнил он.
— Часов в девять.
— Ты уверен?
— Как раз после первой почты.
— Вроде бы ты стоя поспал?
— Ну, это недолго. А в чем дело?
— Сейчас узнаешь. С тех пор прошло больше десяти минут?
— Конечно!
— Тогда не беспокойся. Десять минут назад с Пэт обручился я.
Когда Джон вернулся, Пэт стояла у кустов лаванды. Легкий ветерок играл в волосах с солнечным лучом. — .Ну, как? — спросила она.
— Все в порядке.
— Ты ему сказал?
— Да.
Пэт откликнулась не сразу. Над лавандой летали пчелы.
— Он очень страдал?
— Ужасно! Но совладал с собой. Когда я уходил, он был вполне спокоен.
Развить эту тему не пришлось, так как что-то укололо его в правую ногу. По-видимому, пчела, которой приелась лаванда, решила попробовать что-то новое. Джон собрался ее отогнать, но Пэт проговорила:
— Джонни!
— Да?
— Нет, ничего, я просто подумала…
— О чем?
— О тебе.
— Обо мне?
— Да.
— Что именно?
— Ты — самый лучший на свете.
— Ну, что ты!
— Да-да! Почему я столько лет не догадывалась? Самый добрый, самый умный, самый красивый, в общем — ангел.
Он обнял ее и время послушно остановилось.
— Пэт!.. — тихо сказал он.
Да, конечно, пчела. Выбирает место получше. Ну и Бог с ней! В конце концов, пчелиный яд полезен при ревматизме.
Общество для Генри
Перевод с английского Е. Доброхотовой-Майковой
Глава I
Склонившись с вилкой в руке над кухонной плитой в своем большом и неудобном сассекском доме, Генри Параден изготовился разбить яйца на сковородку. Глаза его сузились, сжатые губы выдавали крайнее напряжение. Не хватало белой марлевой повязки и парочки медсестер за спиной, чтобы довершить сходство с Беном Кейзи [99]
В щедрые времена Регентства, когда знаменитый Красавчик Параден выстроил Эшби-холл, в доме насчитывалось пятьдесят душ прислуги, включая конюхов, садовников, кучеров и псарей; нынче штат сократился до жены местного фермера, некой Макпис, да и та приходила только к двенадцати. К завтраку ожидались сам Генри и его племянница Джейн Мартин, приехавшая погостить на лето.
99
Бен Кейзи — красивый и решительный нейрохирург, герой одноименного сериала, выходившего на американском телевидении в 1961–1966 гг. Бена Кейзи играл Вине Эдварде (1928–1996).
Как раз когда резиновое месиво особенно расскворчалось, дверь открылась, и вошла Джейн, миниатюрная белокурая девушка, похожая на хорошо одетую дриаду. Она чмокнула дядю в макушку и критически взглянула на сковородку.
— Чересчур смело, — произнесла она с осуждением.
— Э?
— Яичница. Безопаснее сварить всмятку. Она будет жесткая.
— Я люблю жесткую. Ты уезжаешь?
— Через минуту.
— В Лондоне жарко.
— Наверное. Но я обедаю с Лайонелом и хочу навестить Алджи.
Упомянутый Алджи был ее брат — из тех птичек небесных, которые не жнут, не сеют, но каким-то неведомым образом ухитряются жить припеваючи. Генри как-то высказал гипотезу, что Алджи питают вороны. Других объяснений его здоровью и благополучию сыскать не удавалось.
— Где он теперь живет?
— В предместье. Мон Репо, Берберри-род, Вэлли-Филдс. Он прислал оттуда письмо.
— Что он там делает?
— Ничего, полагаю.
— Наверное, ты права. В этом он особенно силен. Передай ему мое проклятие.
— Передам.
— Да, и найми кухарку.
— Кого?
— Кухарку. Женщину, которая умеет готовить.
— Чем тебя не устраивает мамаша Макпис?
— Не тот уровень. Для Дж. Уэнделла Стикни надо кого-то классом повыше. Вероятно, он очень привередлив.
Дядя Генри нечасто говорил загадками — обыкновенно его высказывания не требовали от собеседника умственных усилий — однако сейчас Джейн опешила.
— Кто такой Дж. Уэнделл Стикни?
— Э? — переспросил Генри, помешивая яичницу.
— Кто он?
— Кто?
— Таинственный Стикни.
— А, Стикни. Ровно этот же вопрос я задал себе сегодня утром, когда получил от него письмо. Он американец и, судя по всему, богатый, раз живет в Нью-Йорке на Парк-авеню. Как я понимаю, без кругленькой суммы на счету это непросто.
— Но кто он? И почему тебе написал? Он ведь написал о нем-то?
— Да, разумеется. Очень занятная история. Судя по всему, это в некотором роде член семьи. Он составил генеалогическое древо, и выяснилось, что когда-то там некая Параден вышла за некоего Стикни, а значит, мы с ним двадцатиюродные братья. Он считает, что нам, двадцатиюродным братьям, следует держаться друг за дружку.