Том 2. Горох в стенку. Остров Эрендорф
Шрифт:
Надпись. «А как же я теперь буду посылать протокол в доржилкомиссию???»
12. Неотразимая телеграфистка игриво въезжает в комнату.
13. Бурная ночь. Луна как сумасшедшая ныряет в чернильных тучах. Ветер гнет деревья. Мистер Климов и мистер Честоковский, закутанные в плащи, пробираются в канцелярию, где хранится книга протоколов.
Надпись: «Но бандиты не дремлют».
14. Крупным планом: открытая книга протоколов.
Надпись: «Дело сделано… Шито-крыто».
15. Крупным планом: неотразимая телеграфистка и мистер Климов целуются. У их ног сидит, поджав под себя пушистый хвост, Честоковский и умильно облизывается.
Надпись: «Друзья ликуют».
16. Вагон, где ютятся семьи рабочих с маленькими ребятишками. Теснота. Нищета.
Надпись: «А они получили вместо квартиры — фигу».
17. Летит московский поезд.
Надпись: «Но…»
18. Крупным планом: из вагона выгружают «Гудок».
19. Мистер Климов раскрывает номер «Гудка» и медленно зеленеет.
Крупным планом надпись:
«Маленький фельетон Митрофана Горчицы: „Неотразимая телеграфистка, или Преступление мистера Климова“».
1927
Как это делается? *
— Вы меня вызывали? — спросил ПДР 5-го участка службы пути Московско-Курской железной дороги, входя к ПЧ-5 Былову.
— Вызывал.
— Чем могу?
— В газете «Орловская правда» писал?
— Писал.
— Так, так. А в стенгазете «Скребок» про меня писал?
— А что такое?
— Да ничего такого особенного. Писал про меня в «Скребке»?
— Это редакционная тайна.
— Ах, тайна! Скаж-жите пожалуйста! А это чей почерк?
— Мой.
— Ага! Очень приятно! Так и запишем-с. Уходи.
— Как это «уходи»?
— А так, очень просто — уходи! Со службы уходи.
— У меня семья из восьми человек!
— Так и нечего в газетах сотрудничать. Уходи.
— Товарищ!
— Я тебе не товарищ. И нечего тут околачиваться. Сеанс окончен. Уходи. А не хочешь уходить, так я тебя уйду. Понял?
Сказано — сделано. Ровнехонько через две недели рабкор Третьяков был уволен. Дело о его незаконном увольнении попало к губпрокурору, и, конечно, последний через доринтрудпути постановил Третьякова восстановить в должности.
Однако неукротимый Былов уперся руками и ногами.
—
— Хорошо, — покорно сказал Третьяков и согласился перейти на 2-й участок службы пути.
— Переходи, переходи, — пробурчал ему вслед мрачный Былов, — я тебя, брат, и на втором участке докопаю! Будешь у меня знать, как в газетах писать!..
Третьяков пришел в ПЧ-2 к Неведрову и сказал:
— Товарищ Неведров, я служу на дороге двадцать лет…
— Так-с.
— Являюсь кандидатом ПД с двадцать второго года.
— Так-с.
— Выдержал экзамен при правлении дороги на эту должность.
— Так-с.
— А на нашем участке есть свободная вакансия ПД.
— Есть вакансия. Верно.
— Так прошу меня назначить.
— Увы, Третьяков! — тяжело вздохнул Неведров. — Не могу я тебя назначить на эту вакансию. Работник ты хороший, это факт. Служишь двадцать лет — факт. И все права на должность ПД имеешь — это тоже факт. А назначить не могу.
— Почему же?
— По тому самому. Мне о тебе много говорил Былов. Беспокойный ты человек, Третьяков. Писать очень любишь, Третьяков. И по этому самому не бывать тебе, Третьяков, ПД. Уж такая, значит, твоя судьба рабкоровская. До свиданьичка, Третьяков!
У рабкора Третьякова шесть душ детей, из которых трое учатся в Серпухове, а живет он, рабкор Третьяков, на перегоне, в трех верстах от станции, так что ребятишкам приходится ежедневно молотить пешком по шести верст. Туговато.
Желая облегчить положение своей семьи, рабкор Третьяков подал заявление о перемещении его на свободную вакансию в Люблино по той же должности ПДР.
Вопрос о перемещении был согласован в соответствующих инстанциях, и Третьякову было предписано переместиться на 1-й участок.
Третьяков явился к ПЧ 1-го участка и побледнел. На месте ПЧ-1 сидел не кто иной, как сам грозный Былов собственной персоной.
— Как! — воскликнул Былов. — Ты опять здесь? Не потерплю! Не допущу! Не р-р-разрешу! Не надо мне тут никаких писателей!
— Так ведь я же имею официальный перевод!
— А я не пущу!
— УДР знает…
— А мне наплевать на УДР!
— Това…
— Молчать! Молчать! Молчать!
И что же вы думаете, дорогие товарищи? Так и не принял, несмотря ни на что, грозный Былов рабкора Третьякова на свой участок.
И продолжают ребятишки Третьякова ежедневно переть пешком по шести верст. И продолжает оставаться сам Третьяков в должности ПДР…
Совершенно невероятно, но факт.