Том 28. Исчезнувший мертвец
Шрифт:
— Что вам приготовить?
— Виски, кусочек льда и капельку содовой.
Я смотрел на нее, пока она наполняла стаканы. Она был так же красива в натуре, как и на большом экране, с трехметровой головой.
Брюнетка, с шелковистыми волосами до плеч. Изящное лицо и серо-зеленые глаза, которые она, наверное, уродовала днем какой-нибудь замазкой. Губы полные. Купальный халат мягко облегал пышные формы.
Она протянула мне стакан и подняла свой.
— За здоровье полиции, — сказала она. —
— Вы могли бы сделать карьеру в плавании, — сказал я. — Вы заработали бы состояние, просто выступая публично.
— Вы как будто дальнозоркий?
— Не забудьте, что я видел, как вы плыли с другого конца бассейна.
— О, лейтенант, — замурлыкала она, — от вас ничего не скроется!
— Если бы я не был здесь по другому делу, мне было бы это очень приятно.
— Нужно сочетать дело с удовольствием, — небрежно заметила она. — Необходимые издержки, как я это называю. Но, может быть, вы не имеете права?
— Я могу тратить сколько угодно, но при условии, что это не превысит полдоллара в месяц. Вы знали Джорджию Браун?
— Я знала ее очень давно и очень мало. Она должна стать новой звездой телевидения с этой субботы?
— Теперь ее рейтинг повысится еще больше. Когда вы ее видели в последний раз?
— Пожалуй, три года назад, — ответила она с гримасой. — В тот день слушалось дело о самоубийстве Ли Меннинга. Она была в суде. С тех пор я ее не видела. И не думаю, что ее вообще кто-нибудь видел с тех пор, кроме Паулы Рейд.
— Я видел ее сегодня утром, — сказал я. — Кто-то взорвал у нее бомбу, и ее разнесло на куски.
Она спокойно допила свой стакан, налила снова виски и выпила одним глотком. Ее замечательно гладкое лицо не дрогнуло.
— Это низко! — сказала она наконец.
— Именно тогда, когда она собиралась рассказать правду о причинах, толкнувших Меннинга на самоубийство, — сказал я. — Она собиралась доказать свою непричастность и назвать имена.
Кей Стейнвей задохнулась от смеха:
— Вы бесподобны!
— Я сказал что-нибудь смешное?
— Невинность Джорджии! Она так же невинна, как французская звездочка, которая выклянчивает у продюсера главную роль.
— Среди имен было и ваше.
— Это безумие, — возразила она ровным тоном. — Я знала Меннинга, но как все! В те времена я была никто. Я снималась в говорящей роли — одно слово! Оркестр умолкал, и камера снимала меня крупным планом. «Шикарно!» — говорила я, и камера возвращалась к оркестру.
— Расскажите мне о Джорджии Браун.
Она налила себе третий стакан, но пить уже не торопилась.
— Вы советуете мне повидать моего адвоката, лейтенант?
— Я просто собираю сведения. Она назвала три других имени, владельцев которых я еще не видел. Первой я выбрал вас.
— Почему?
— Мои причины оказались оправданными, как только я увидел вас ныряющей в этот бассейн. Скажем, я действовал инстинктивно, и к тому же ваше имя было единственным женским в списке.
— Кто другие?
— Ну, все-таки я должен иметь кое-какие секреты.
— Зачем же? У меня от вас теперь их нет. Вы почти не пьете, лейтенант… Должна ли я продолжать звать вас лейтенантом, когда я готова открыть вам свою душу так же, как я открыла остальное? Не могли бы мы стать друзьями?
— Зовите меня Эл, — сказал я.
— Это уменьшительное от какого?
— Просто Эл.
— Это абсурд. — Она нахмурилась. — Такого имени при крещении не бывает.
— Не важно, — твердо сказал я. — Вернемся к Джорджии Браун.
— Она была подругой Меннинга. Я полагаю, что вы никогда не были знакомы с Меннингом?
— Нет.
— Он был из сволочей сволочь, один Бог знает, мог ли кто-нибудь в Голливуде с ним соперничать.
— И что же?
— Он был ужасным бабником. Девушек у него было навалом… Но все они имели нечто общее: юные, невинные, честолюбивые, не имеющие контрактов. Его слова «Я вас устрою в кино» срабатывали почти всегда, потому что он действительно работал в кино и все это знали.
— В этом нет ничего оригинального.
— Но это действовало. Он устраивал у себя уикэнды, где бывало до полудюжины будущих звездочек, и он чувствовал себя султаном в гареме. Я даже удивлялась, как он помнит имена их всех. Проще было бы давать им номера.
— Вас приглашали на уик-энды?
Она покачала головой:
— Я была слишком стара для него. Когда я с ним познакомилась, мне было девятнадцать лет.
— Да, он действительно любил юных…
— И невинных. Я не обладала ни той ни другой из этих добродетелей.
— Для кого-нибудь это оказалось кстати…
— И главное, он плохо обращался с ними! Он был самым извращенным существом, которое можно себе представить. Не больной, не сексуальный маньяк, нет. Просто извращенец.
— И такой тип мог пойти на самоубийство! — сказал я недоверчиво. — Бросьте! Ему достаточно было принять несколько витаминных пилюль.
— Дело немного сложнее. Норман Котс был его продюсером в то время. Он снимал фильмы за свой счет. Деньги шли от Хиллари Блейна. Вы знаете — финансист?
— Я слышал о нем.
— Ли Меннинг в конце концов погорел на одной из своих малышек. Девочка из Арканзаса или из Теннесси, не знают точно. Шестнадцать лет и все прочие требуемые качества. Он пригласил ее на один из своих знаменитых уик-эндов. Может, у нее было слабое сердце, может, он был чересчур силен, но факт тот, что она умерла у него в доме.