Том 3. Грабители морей. Парии человечества. Питкернское преступление (с илл.)
Шрифт:
III
НАСТАЛА НОЧЬ.
Океан еще грозно шумел, но волны вздымались тише и уже не так круто, что предвещало близкое успокоение. Из-за дождя ветер быстро переменился на северо-западный, подул со стороны штирборта, и «Ральф» легко огибал линию скал, составлявших мили на три или четыре продолжение Розольфского мыса. Эти скалы вместе с берегом образовали глубокую бухту, где волны, гонимые к земле напором ветра, казалось, совсем обессиливали, потому что возле отвесной стены утесов в глубине бухты не было заметно клокочущей белой пены прибоя.
Заметив это, Ингольф призадумался, так как причина подобного явления не была для него вполне ясна. Он не понимал, каким образом волны, с силой налетая на берег под порывами ветра, могли ударяться о скалы, не образуя обычного прибоя.
Ингольф взял ночную подзорную трубу и стал смотреть в нее, но не разглядел ничего, кроме черной линии воды, почти сливавшейся с темным гранитом утесов.
— Странно, — пробормотал он. — Я никогда не видал ничего подобного.
Он подозвал к себе своего помощника Альтенса.
— Посмотри, — сказал он ему, указывая на берег, к которому все ближе и ближе подходил корабль.
Альтенс взял поданную ему капитаном подзорную трубу и, поглядев в нее несколько минут, вскричал:
— Что-то необычное!
Помощник капитана на «Ральфе» был старый моряк, родившийся в рыбачьей лодке. Он не помнил, чтобы когда-нибудь провел на суше больше времени, чем требуется для того, чтобы заключить новый договор с арматором [3] после истечения срока старого. Поэтому он смотрел на сушу лишь как на место для снабжения кораблей всем необходимым, а больше не годное ни на что. Вне своего ремесла он ничего не признавал и выражал свои мысли кратко, отрывисто — совершенно тем же тоном, каким отдавал приказания.
3
Арматор — лицо, за свой счет снаряжающее судно.
— Что ты видишь? — спросил капитан, говоривший со своим помощником всегда так же лаконично, как и он.
— Прибоя нет, — отвечал помощник.
— Как же ты на это смотришь?
— Проход опасен.
— То есть как?
— Водовороты близ Розольфского мыса.
— Откуда ты его знаешь?
— Слыхал от местных моряков… Хуже Мальстрема.
— Что же теперь делать?
— А мы куда идем-то?
— В фиорд Розольфсе.
— Нужно миновать центр притяжения, выйти в открытое море и там обогнуть мыс миль на шесть.
— Я думал то же и очень рад, что мы с тобой сходимся… Во что бы то ни стало нам нужно подняться под ветер…
— Опоздали! — перебил Альтенс.
Действительно, «Ральф» получил сильный толчок, и его паруса захлопали, как если бы сразу освободились от напора ветра.
Ингольф понял опасность.
— Руль на бакборт! — крикнул он кормчему, рассчитывая повернуть корабль под ветер.
Бриг не послушался. Увлекаемый быстрым течением, он вступал в центр огромного водоворота, который теперь должен был подхватить его и понести, как легкую пробку…
На этот раз гибель была неминуема. Бригу предстояло описывать большие крути, вращаясь с относительно умеренной скоростью, но постепенно эта скорость должна была возрасти, а крути — делаться все теснее и теснее, вплоть до самого центра водоворота, где «Ральфу» предстояло перевернуться и разбиться на тысячу кусков.
Страшное явление это, происходящее всего лишь в четырех или пяти пунктах земного шара, обусловливается исключительным расположением берегов, образующих неполную окружность, в которую под действием характерного для этих мест ветра волны врываются с неслыханной силой и бегут вдоль изогнутой линии берега, а не прямо на него. Достигнув конца окружности, они приобретают все большую и большую силу и продолжают свое круговое движение, вследствие чего образуется поддерживаемый новыми волнами водоворот, гибельный для мореплавателей. В таких водоворотах нет никакого спасения, и море в этих местах успокаивается, лишь когда стихнет вызвавший эти страшные течения ветер. Гибельные водовороты по-норвежски называются мальстремами(течение, которое мелет).
У берегов Скандинавии существует два таких водоворота: один, близ острова Моске, вызван к жизни южным ветром, а другой, на западе, близ Розольфского мыса, — ветром северным.
Последний водоворот менее известен, чем первый, так как реже посещается кораблями, но гораздо опаснее его.
С одного взгляда Ингольф понял ужасную истину. На лбу у него выступила легкая испарина — но и только. Больше он ничем не выразил потрясение, которое испытывает каждый человек при быстром переходе от уверенности в спасении к грозящей опасности.
— Ни слова матросам, Альтенс, — приказал капитан. — Мы всегда успеем их предупредить, а сперва я хочу посмотреть, неужели действительно нет никакого спасения.
Помощник поклонился и, не ответив, сошел с мостика.
— Что ты такое сказал? — спросил Надод, подходя к капитану.
Во время последнего разговора он стоял, облокотясь на перила штирборта. Обманутый кажущимся спокойствием волн, он почти не обращал внимания на беседу Ингольфа с Альтенсом, но последние слова капитана неприятно поразили его слух.
— Вот что, Надод, — серьезно произнес капитан, — наступила минута показать, действительно ли ты мужчина.
— Ты меня пугаешь, — воскликнул Красноглазый, — что за торжественность!
— Не думай, я не шучу, Надод. Мы избавились от одной опасности лишь затем, чтобы попасть в еще худшую. Ты имеешь понятие о мальстреме?
— Слыхал, — отвечал урод с конвульсивной дрожью в теле, — но только ведь он не у этого берега.
— Ты говоришь о мальстреме близ Моске, но, к несчастью, он не один. Есть еще мальстрем близ Розольфсе, и вот в него-то мы и угодили. Взгляни, бриг не слушается руля.
С этими словами, Ингольф схватил штурвал и крутанул его до самого конца цепи: бриг не повернулся ни на йоту.
Иллюстрация была слишком убедительна. Надод так и обмер.
— Стало быть, нет никакой надежды? — обратился он к своему товарищу.
— Никакой, — подтвердил Ингольф. — Невозможно сразу бороться против ветра, течения и центробежной силы. У нас нет точки опоры.
— Хорошо, — вдруг промолвил Надод с таким спокойствием, которое резко противоречило его прежнему волнению. — На земле всегда есть жертвы, и я — одна из таких жертв. Так записано в Книге Судеб: к чему же бороться с судьбой? Ты увидишь, Надод Красноглазый сумеет умереть.