Том 4. Очерки и рассказы 1895-1906
Шрифт:
— Привидений, может быть, боишься?
— Ну, привидений?
И мальчик, оттопырив губки, скосив весело глаза, уставился перед собой: кто верит в привидения?
— Я, знаешь, — заговорил опять Дим, — сижу сегодня, дядя, смотрю на тюльпан и думаю: может, это не тюльпан, а дворец, в нем живут рыцари, дамы… Отчего мне это показалось?
— Ты, вероятно, читал какую-нибудь сказку про рыцарей и дам?
— Нет… Ах, да, читал… Мама мне читала давно, давно мне мама читала про цветочную фею: я, верно, и вспомнил,
И Дим, облокотившись на колени, снисходительно кивал головой.
— А ты знаешь, Димочка, — сказал дядя, — ведь сегодня приедут к нам целых три доктора лечить тебя.
— Они узнали, что я заболел, и приедут? Они позволят мне бегать? они добрые?
Ах, как все хорошо. И лучше всего то, что дядя с ним. Ах, какой секрет знает Дим. Но он его никогда не скажет дяде. Он, как скряга, прячет его в своей душе. Егор ему его сказал: он похож на дядю. Неужели похож и будет такой же, как дядя, с густыми волосами, маленькой бородкой, большими задумчивыми глазами? Какое счастье, что он похож как раз на того, кого больше всех любит. Только отчего дядя всегда такой грустный?
А отчего вдруг что-то как будто остановилось в груди у Дима, и дядя так испуганно смотрит на него?!
А Дим сидит бледный, неподвижный, без дыхания, с широко раскрытыми глазами.
В это время подошла мама, и испуганно замерли — и мама и дядя.
И так стихло кругом, как будто на мгновение в этот зеленый уголок вдруг заглянуло страшное лицо смерти, и все увидели его.
Мальчик, наконец, тяжело вздохнул и тихо сказал:
— Я устал, дядя…
— Хочешь, Дим, милый… я тебя отнесу в кроватку?
Дим кивнул головой, и дядя, осторожно подняв, понес его в спальню.
Там он положил Дима на кровать и сам сел возле него.
— Мне показалось, — сказал Дим, — что я куда-то вдруг провалился… А я никуда не проваливался.
Дим держал руку дяди, смотрел на него и думал, какое счастье, что дядя с ним. И мама с ним, но мама всегда с ним, а дядя так редко бывает, что кажется ему, что и теперь все это только во сне: вот сейчас он проснется и не будет больше дяди, — будет темная ночь, и свечка в другой комнате потухнет, и так страшно ему станет.
Приехали доктора, осмотрели Дима, выстукали и повторили то, что уже все знали, — что у Дима порок сердца. В детстве иногда это и проходит: не надо бегать, не надо волноваться, надо принимать лекарства.
Уехали доктора, уехал дядя, и опять Дим сидел на балконе и думал о дяде.
«Ах, — думал Дим, — если бы у меня были братья или сестры. Как бы я любил их!»
А вдруг и у него будут когда-нибудь они? Вдруг выйдут из-за деревьев, подойдут к нему и скажут: «Мы твои братья и сестры».
И они обнимут Дима, и так хорошо ему будет, и никогда больше он не разлучится с ними.
И вот раз, когда
Она тоже увидела Дима и остановилась удивленная.
Потом она подошла ближе и спросила Дима:
— Ты леший?
Дим сам испугался было и не знал, что подумать, — он уже подумал даже, не дочь ли уж она какой-нибудь волшебницы, но, когда девочка заговорила, он улыбнулся и спокойно сказал:
— Нет, я Дим. А ты кто?
— Я Наташа… Нет, а ты леший: в чужом саду всегда сидит леший.
— Это в том саду, — серьезно сказал Дим и показал рукой на соседний сад.
— А у тебя есть папа и мама? — спросила Наташа.
— У меня только мама.
— А у меня и мама, и папа, и дяди, и тети… А братики и сестрички у тебя есть?
— Нет.
Наташа ближе подошла и сказала:
— И у меня нет… У меня есть двоюродные… А у тебя есть?
— Нет.
Наташа еще ближе подошла и грустно спросила:
— Ты совсем бедный?
— Отчего? — спросил Дим.
Наташа подумала и сказала:
— Ты сиди здесь, а я пойду к маме.
И Наташа важно ушла назад.
А Дим долго не мог прийти в себя от удивления и радости. Наташа была совсем похожа на ангелов, каких Дим видал на картинах: голубые, как кусочек неба, глаза, вьющиеся светлые волосы. А может быть, у нее и крылья есть? Маленькие крылья сзади? На ней был надет беленький с кружевами фартучек, и сзади на плечах, в том месте, где всегда растут крылья, этот фартучек, кажется, немного даже отдувался так, как будто под ним и были крылья. В следующий раз, как придет Наташа, Дим непременно так, совсем незаметно, заглянет и увидит, есть ли у Наташи крылья.
Наташа пришла на другой день; на этот раз поднялась по лестнице на балкон, села на верхнюю ступеньку и сказала.
— Вот я и пришла.
Потом Наташа спросила:
— Зачем ты все сидишь? Будем бегать…
— Я не могу бегать, — мне можно только ходить, — я хожу с Егором каждый день, знаешь, где большая аллея?
— А я могу бегать… Я могу бегать, качаться на качелях, и я не хочу больше с тобой сидеть.
Наташа встала и быстро пошла к себе домой. Пройдя несколько шагов, она крикнула:
— Я не люблю мальчиков, которые не могут бегать!
Но скоро она опять пришла, подошла вплоть к Диму, долго смотрела в его обрадованные глаза и строго сказала:
— Может, ты хочешь, чтобы я ушла?
— Нет, я очень рад, что ты пришла.
— У тебя какая кроватка, с решетками? У меня с решетками. А когда я вырасту большая, я буду писать стихи и книги, как дядя Коля… Зачем ты так сидишь, как горбатый? Если ты будешь так сидеть, я от тебя уйду.
Наташа строго и медленно погрозила Диму пальчиком и опять заговорила: