Том 5. Литургия мне

Сологуб Федор Кузьмич

Лаодамия (улыбаясь). Милые подруги, воистину мудры ваши речи, сладостны ваши утешения, и советов ваших нельзя отвергнуть. Так, милые, забуду всю скорбь мою, сброшу все, что было моим, стану совсем иною. И уже не будет, не будет стонущей о герое Протесилае Лаодамии, будет царица, правящая домом и хозяйством благоразумного Протагора.

Подруги.Благо решение твое, милая царица, и слова твои радуют нас. И если ты сама так решила, то уже близка свадьба. Сними же траур, надень наряд приличный.

Лаодамия.А ныне жду ночи. О, как нетерпеливо жду ночи! И когда настанет она — хочу очиститься от погребальных воздыханий обрядом таинственным и утешным. Восторга хочу, уносящего душу.

Подруги.И

мы будем с тобою, милая царица, и сделаем все, чего ты захочешь.

Темнеет. Становится прохладно.

Лаодамия.Ты, ночь, слаще дня и радостнее. Когда приходит с тобою чарующая, та, которой боятся глупые дети, та, имени которой не назову — и, может быть, не знаю, — уже давно заснули шумные пчелы, и на горней дороге улеглась наконец последняя мерцающая пыль, яркими брызгами взлетавшая из-под копыт дивных коней, из-под колес быстро бегущей колесницы, на которой мчался он, златокудрый, далеко разящий и смеющийся бог.

Небо синеет. Зажигаются звезды.

Лаодамия.И такая утешительная пришла она, блуждающая около распутий, — тихая? безмолвная? да? нет? Тихая, тихая прильнула, смеется и сбросила легкотканую одежду, и мчится в чародейной пляске, и буйным воплем будит ожидающих ночного восторга. Уходит в дом. За нею идут подруги. Входящие в чертог одна за другою, однообразным и привычным движением, опираясь одною рукою о притолку двери, снимают другою рукою сандалии. Несколько женщин замедлили на пороге. Беседуют меж собою. Засмотрелись в двери, сблизились, положили руки на плечи подруг.

Одна.Что там делает Лаодамия?

Другая.Тяжелый занавес полуоткрыт, и за ним видна крытая зеленью беседка.

Третья.Восковой в ней стоит кумир, венчанный плющем.

Четвертая.Этот восковой кумир, очертания лица которого нам смутно видны из-под осенения плюща, скажи, кто он? Не Диониса ли он изображает?

Снимают сандалии, входят в чертог. В саду одна Нисса. В чертоге зажигаются огни. Слышно пение, шум пляски, звуки флейты, кифары, кимвалов, бубна. Дали темнеют и туманятся. Ночная мгла медленно надвигается.

Лаодамия (в доме).

(Строфа I)

Ночь за ночью пролетала. Много было их иль мало, — Бога, друга я искала, Я нашла, и обнимала Милый воск высоких плеч. И от сладостных лобзаний, От ночных очарований Я ль должна мечты отвлечь?

Хор подруг.

(Антистрофа I)

Оры быстро пролетают, Тени меркнут, тени тают, Взоры странные сверкают, — Боги тайное свершают, — И таинственную речь Я в смущеньи услыхала. С кем царица почивала? С кем опять должна возлечь?

(Строфа II)

Гостя ждет царица ваша, Ждет она. Вот наполненная чаша Сладкопенного вина. Встречу радостным желаньям Пред царицей станет он, С ней полночным заклинаньем Обручен.

(Антистрофа II)

Гость ночной тихонько станет На порог. Он на плачущую глянет. Кто же он? герой иль бог? Или силою заклятья Воск недвижный оживет И в царицыны объятья Упадет?

Нисса.Для госпожи моей флейты играют, кимвалы гудят, тайно венчается она с восставшим Загреем.

Из ночного тумана выходят, справа и слева, Ночные Колдуньи, в светло-серых одеждах, босые. В саду сплетаются в хоровод, поют и пляшут, сначала медленно, потом ускоряя темп.

Ночные Колдуньи.

На перекрестках мы ворожим. Там стелется туман, как дым. Все зыблемо, и все нам явлено, Что дивною навек предуставлено. Мы знаем и не знаем, что явит день, — Мы гадаем и видим только тень. Но когда восходит ворожащая, В туманную полночь не спящая, Мы радостно мчимся вокруг темных могил, — Мы знаем восторг неведомых сил.

Некоторые из подруг выходят в сад; Ночные Колдуньи разбивают свой круг; то входят в чертог, то выходят из него; смешиваются с подругами, поют и пляшут вместе.

Хор подруг и Ночных Колдуний.

(Строфа III)

Сходят мертвые к Аиду. Их приемлет Персефона. В полночь на распутье выду, Кличу, кличу: «Персефона! Ты, царица с темным ликом, Плачешь, сердце к нам склоняя. Мы, ночные, Молим в таинстве великом: „Дай Лаодамии, Дай Протесилая“».

(Антистрофа III)

Невозвратно то, что было, — Но печальна Персефона. Я над воском ворожила, Тихо клича: «Персефона! Ты, предел земных желаний, Плачешь, сердцем холодея. Мы, ночные, Молим в час очарований: „Дай Лаодамии Обнимать Загрея“».

Нисса.Пламенные очи менад, их пляска и пение восторгом, восторгом напоили госпожу. Что же я одна стою? Пойду вмешаюсь в безумный круг, — о, если бы умереть в легком и свободном беге!

Нисса входит в чертог.

Хор в чертоге.

(Строфа IV)

Сам сковал Загрей Чары адского порога. Но сковать ли бога? Сам расторгший чары У дверей. Звон кифары Славит бога, — Дионис — Загрей!

Хор в саду.

(Антистрофа IV)

Дионис воскрес! Вот стоит он у порога. Слышим голос бога. Пар восходит тонкий До небес. Песней звонкой Славим бога, — Дионис воскрес!