Том 5. Война. Земля родная. Алый мак. Фимиамы

Сологуб Федор Кузьмич

Гадание

Какой ты будешь, Новый год? Что нам несёшь ты? радость? горе? Идёшь, и тьма в суровом взоре, Но что за тьмою? ппамень? лёд? Кто разгадает предвещанья, Что так невнятно шепчешь ты У тёмной роковой черты В ответ на робкие гаданья? Но как в грядущем ни темно, И как ни мглисты все дороги, Мне на таинственном пороге Одно предвестие дано: Лишь

только сердце бьётся верно, А все земные бури – дым; Всё будет так, как мы хотим, Лишь стоит захотеть безмерно.

Фимиамы

«На что мне пышные палаты…»

На что мне пышные палаты И шёлк изнеженных одежд? В полях мечты мои крылаты, Подруги сладостных надежд. Они летят за мной толпами, Когда, цветам невинным брат, Я окрылёнными стопами Иду, куда глаза глядят. Слагать стихи и верить смело Тому, Кто мне дарует свет, И разве есть иное дело, Иная цель, иной завет?

«В ясном небе – светлый Бог Отец…»

В ясном небе – светлый Бог Отец, Здесь со мной – Земля, святая Мать. Аполлон скуёт для них венец, Вакх их станет хмелем осыпать. Вечная качается качель, То светло мне, то опять темно. Что сильнее, Вакхов тёмный хмель, Или Аполлоново вино? Или тот, кто сеет алый мак, Правду вечную один хранит? Милый Зевс, подай мне верный знак, Мать, прими меня под крепкий щит.

«Бывают дивные мгновенья…»

Бывают дивные мгновенья, Когда насквозь озарено Блаженным светом вдохновенья Всё, так знакомое давно. Всё то, что сила заблужденья Всегда являла мне чужим, В блаженном свете вдохновенья Опять является моим. Смиряются мои стремленья, Мои безбурны небеса. В блаженном свете вдохновенья Какая радость и краса!

«В пути томительном и длинном…»

В пути томительном и длинном, Влачась по торжищам земным, Хоть на минуту стать невинным, Хоть на минуту стать простым, Хоть краткий миг увидеть Бога, Хоть гневную услышать речь, Хоть мимоходом у порога Чертога Божия прилечь! А там пускай затмится пылью Святая Божия тропа, И гнойною глумится былью Ожесточённая толпа.

«Скифские суровые дали…»

Скифские суровые дали, Холодная, тёмная родина моя, Где я изнемог от печали, Где змея душит моего соловья! Родился бы я на Мадагаскаре, Говорил бы наречием, где много «а», Слагал бы поэмы о любовном пожаре, О нагих красавицах на острове Самоа. Дома ходил бы я совсем голый, Только малою алою тканью бедра объяв, Упивался бы я, бескрайно весёлый, Дыханьем тропических трав.

«Благодарю тебя, перуанское зелие!..»

Благодарю тебя, перуанское зелие! Что из того, что прошло ты фабричное ущелие! Всё же мне дарит твоё курение Лёгкое томное головокружение. Слежу за голубками дыма и думаю: Если бы я был царём Монтезумою, Сгорая, воображал бы я себя сигарою, Благоуханною, крепкою, старою. Огненной пыткой в конец истомлённому Улыбнулась бы эта мечта полусожжённому. Но я не царь, безумно сожжённый жестокими. Твои пытки мне стали такими далёкими. Жизнь мне готовит иное сожжение. А пока утешай меня, лёгкое тление, Отгоняй от меня, дыхание папиросное, Наваждение здешнее, сердцу несносное, Подари мне мгновенное, зыбкое веселие. Благословляю тебя, перуанское зелие!

«Лежу и дышу осторожно…»

Лежу и дышу осторожно В приюте колеблемых стен. Я верю, я знаю, как можно Бояться внезапных измен. Кто землю научится слушать, Тот знает, как зыблемо здесь, Как стены нетрудно обрушить Из стройности в дикую смесь. И вот предвещательной дрожью Под чьей-то жестокой рукой Дружится с бытийскою ложью Летийский холодный покой.

«Все земные дороги…»

Все земные дороги В разделениях зла и добра, Всеблаженные боги, Только ваша игра! Вы беспечны и юны, Вам бы только играть, И ковать золотые перуны, И лучами сиять. Оттого, что Вас трое, Между Вами раздор не живёт. И одно, и другое, К единению Воля ведёт.

«Когда с малютками высот…»

Когда с малютками высот Я ополчался против гадов, Ко мне пришёл посланник адов. Кривя улыбкой дерзкой рот, Он мне сказал: «Мы очень рады, Что издыхают эти гады, – К Дракону сонм их весь взойдёт. И ты, когда придёшь в Змеиный, Среди миров раскрытый рай, Там поздней злобою сгорай, – Ты встретишь там весь сонм звериный. И забавляться злой игрой Там будет вдохновитель твой, Он, вечно сущий, Он единый».