Том 6. Дураки на периферии
Шрифт:
Настя. У нас солнце было!
Петрушка. Суп готов, картошку жарить надо.
Ольга. Давай я сама пожарю, и сразу обедать будем. Я вам колбасы принесла.
Приходит Степан. Раздевшись, он осмотрел, что варится на очаге.
Степан(Петрушке). Чего же ты? А второе где? У, сопляк!
Ольга. На второе колбаса будет…
Степан. Чего колбаса!.. Колбаса — сухомятка!
Входит Марфа Никитишна
Ольга быстро читает письмо и, прочтя его, остается с закаменевшим лицом. Марфа Никитишна садится и вытирает глаза концом головного платка.
Степан(весь изменившись, почти в слезах). Отца убили?
Марфа Никитишна машет на него рукой.
Бабушка. Нету, нету, не убили пока… У него раны большие были, его из госпиталя в тыл увезли, и теперь справляются — неизвестно, где он.
Настя вытирает ладонью оконное стекло и глядит в окно.
В окно видны горы, весенние леса, свет солнца, освещающий природу.
Настя(обращаясь туда, куда смотрит). Папа, где ты?
Петрушка. Отца не убьют!.. Мама, давай мне хлебные карточки на завтра и талоны давай на прикрепление. И еще талоны на керосин давай — завтра последний день, и уголь древесный надо взять, а ты мешок потеряла, а там отпускают в нашу тару потребителя, ищи теперь мешок, где хочешь, иль из тряпок новый шей, нам жить без мешка нельзя!
Бабушка. Уймись ты, неладный!
Ольга. Чем он неладный? Чего вы, мама? Он, может, сирота уже и он о нас заботится, завтра ведь нам тоже жить надо.
Петрушка(сурово). Нам жить надо!
Семья за столом. Ольга наливает последнюю тарелку супа и ставит ее перед собой. Никто еще не кушает, ожидая хозяйку. Все молчат.
Настя. Мама, у нас солнце на цветочек светило.
Крупные слезы текут по лицу Степана; он поднял было ложку и кладет ее обратно на стол.
Степан. Не хочу я кушать!
Ольга. Как не хочешь кушать? Ешь, за отца ешь! Сегодня вечером субботник — как ты будешь работать?
Вечер. Железнодорожная линия. Быстро мчатся на зрителя горящие фонари паровоза.
Купе вагона. В купе вагона четверо пассажиров, все военные командиры. Трое играют в домино, — Исаев, Моргунов и Белоярцев, — четвертый глядит в окно — Алексей Иванов; но сейчас Иванов стоит спиной к зрителю.
Играющие колотят шашками домино и беседуют.
Исаев. значит, мы все четверо из одного госпиталя и на один фронт?
Моргунов. Стало быть, так.
Белоярцев. Может быть, все в одну часть еще попадем?..
Исаев. Все может быть —
Пауза.
Исаев. А как у тебя с семьей, Алексей Алексеевич? Так и нет следов?
Иванов(не оборачиваясь). Так и нет… Писал туда, где мы жили. А там немцы теперь, погибли, наверно, — и жена и дети…
Исаев. А может, уехали?
Иванов. Может быть… А где я их отыщу — у нас страна-то, ты погляди, велика, как небо! Но я их найду — живых или мертвых…
Вдалеке видно зарево над электрической станцией — и зарево приближается навстречу мчащемуся поезду. Иванов садится, оборачивается к своим товарищам и вновь пристально глядит в окно.
Электростанция вблизи. Идет субботник — строительные работы по окончанию здания станции. Работает подъемник. Идет разгрузка стройматериалов с вагонеток на подъемник. Ольга, Степан, Марфа Никитишна, Софья Ивановна, еще двое-трое людей разгружают кирпич и доски с вагонеток, укладывают их в подъемник. Слышен долгий свисток паровоза. Ольга и Степан оборачиваются в сторону звука и глядят туда.
Огни паровоза приближаются издали.
Ольга, Степан и все другие глядят на приближающийся поезд. Купе вагона. В окно пристально глядит Иванов — и перед ним проходит картина строящейся, но уже работающей электростанции; перед ним проходит фронт работ, освещенный прожекторами, где трудятся сотни людей, — и на то место, где работают его жена, мать и сын, — но это место, как и вся электростанция, не столь близко от Иванова, чтобы можно было разглядеть и узнать каждого человека в отдельности, — видны только фигуры людей и лица, обращенные к поезду, с неразличимыми чертами.
Иванов встает у окна и вглядывается, следя за зрелищем, которое поезд уже миновал.
Место, где работают Ольга и другие. Степан глядит во след поезду.
Хвостовые огни быстро удаляющегося поезда. замирающий свисток паровоза.
Степан все глядит на ушедший поезд, потом неуверенно машет рукой на прощанье.
Купе вагона. Иванов глядит в оконное стекло назад — и машет в ответ рукой у стекла.
Моргунов. Кого ты там приветствуешь, Алексей Алексеевич? Кто ж тебя видит?
Иванов. Там человек был какой-то… Бросьте вы играть в эту чертову игру!
Моргунов. А что делать? О родных скучать? Ночь-то ведь долгая еще!
Иванов. делать что… делать есть что! Не знаю, что делать!
Иванов положил голову на столик под вагонным оконцем и умолк.
Моргунов. Опять, что ль, о семействе горюешь? (И сильно машет шашкой домино).
Иванов. Опять горюю.
Моргунов. В сердце жарко стало?