Том 6. Лимонарь
Шрифт:
И снова черным граем каркал красный птичищ.
Ужахнулись Гог и Сисиний.
Поднявши руки к небу, стали просить у Бога дать им власть над Нечистою, поймать ее; и по молитве, сев на коней своих, погнали через пропасти за холодные горы.
Вот они гонят три зари без устали, — взмылены кони, не напоены; на третьей заре напал на Сисиния глубокий сон. И едут они врознь: Гог впереди, Сисиний за ним в глубоком сне.
Шагом проехали много длинных верст, стало уж солнце за лес заходить, стала туманами ночь
И видит царь сквозь туманы бабу на болоте, бултыхается баба, молит о спасении.
Ударил Гог коня, направил прямо на болото, хвать бабу, и вытащил.
А баба вдруг и говорит:
— Я не баба, я Смерть, прощайся с кем хочешь.
И стал царь просить и молить Смерть пощадить его:
— Было у меня царство и обилье всего, жил я, не тужил, — все прахом пошло, было у меня шесть сынов, в одну ночь погибли все, народился последний сын — царству наследник, и его не стало...
Не приняла Смерть моленья пустынного, ничего не ответила.
Слез царь с коня, стал перед конем на колени. И конь на колени стал.
Тут надоело Смерти ждать, скосила она голову царю и, взвыв, пошла по болоту в поле-поляну к шелому окатному в свои чертоги.
Проснулся Сисиний, кличет царя, а царь мертв, не может подать голоса, и царский конь в болоте по губы, не может выдраться.
Повздыхал Сисиний, чудным образом помолился и, боднув коня, поскакал один в путь.
Путь полунощный — путь на девять зорь по трем тропам за холодные горы.
За холодными горами под травой красной, белой и черной, под мозгами детей — бесное гнездо Вещицы.
Так проехал Сисиний без отдыха на своем наступчитовом коне три зари и видит, идет по пустыне некая женщина: она шла по пустыне, блеща огнем, длинные до пят волосы крыльями горели за ней, и от всего тела ее пыхало пламенем...
— Кто ты, откуда, и как имена твои? — крикнул Сисиний Диаволу.
— Я крыло Сатанино, я — Вещица, — и, захлебнув глазами Сисиния, прожгла его насквозь, так что золото расплавилось на нем.
Тогда Сисиний, вздернув коня, схватил ее со всего плеча за волосы и, сбив в мяч, стал бить и колоть ее, требуя выдать царских сынов.
Она же завопила гласом великим, прося отпустить бить ее, но Сисиний наносил ей удар за ударом и с каждым ударом давал ей по три тысячи ран.
— Я пожрала их, — воскликнула Вещица.
— Так изрыгни.
— Изрыгни сперва на ладонь матернее молоко, которое ты сосал.
И, помолившись, Сисиний исполнил: изрыгнул на ладонь матернее молоко.
Тогда, пораженная чудом, сдалась Вещица, — изрыгнула всех семерых царевичей, сказала Сисинию:
— Клянусь тебе, святый Божий, кто напишет двенадцать с половиною имен моих и будет при себе носить, тот избавится от меня, и не войду
— Скажи же, проклятая, имена твои!
— А имена мои суть: Мора, Ахоха, Авиза, Пладница, Лекта, Нерадостна, Смутница, Бесица, Преображеница, Изъедущая, Полобляющая, Негрызущая, Голяда. — — —
Тут сия история конец восприяла.
О СТРАСТЯХ ГОСПОДНИХ.{*}
ТРИДНЕВЕН ВО ГРОБЕ
На Голгофе, на эдемской могиле Адама, водрузили древо Познания, и пуста голова — первая человечья кость легла в основание под крест Сына человеческого.
Посеянное рукой Сатанаила, когда Бог насаждал рай на земле, открывшее глаза человеку на добро и зло в грехопадении, увенчавшее веткой мертвое чело Адамово, выросло оно древом Спасения — Крестом Спасителя.
Распяли Его на кресте леванитовом, прибивали Его по пятам и ладоням гвоздями железными, одевали в рубашку зеленую из зеленой крапивы, опоясывали поясом из боярышника, перевязывали хмелем и ожиною, пробивали копием ребро Его, забивали под ногти иву — согрешившее дерево, а на голову клали венок из шипов и терниев.
Где гвозди вбивали, там текла кровь, где вязали поясом, там лился пот, где клали венок, там сыпались слезы.
Проходившие мимо, покивая головами, злословили:
— Разрушающий храм и в три дня созидающий! спаси себя. Если ты сын Божий, сойди со креста.
— Других спасал, а себя самого не может спасти. Если он царь Израилев, пусть теперь сойдет со креста, и уверуем в него.
— Уповал на Бога, пусть теперь Бог избавит его, если он угоден Ему. Ибо он сказал: я — Божий сын.
— Радуйся Царь Иудейский!
Несметные полки демонов и полчища темных бесов собирались с полдня и полночи, слетались с восхода и заката солнечного на Палач-гору Голгофскую ко Христу распятому.
Белый, как белый снег, плакал месяц, и в слезах омраченное закрывалось солнце, и от темных демонских крыльев погасал на земле белый свет.
И была тьма по всей земле от шестого часа до часа девятого.
Искривленными кровавыми очами смотрели демоны в измученный лик Христа, держали в руках огромные свитки — исписанные хартии грехом человеческим от первого дня до последнего, и отвивали их, и конца им не было.
Заслышав столь тяжкие кровавые преступления, явились со всех концов страшные немилосердные ангелы: лица искаженные от ярости, зубы выше рта, глаза, как звезды, а из уст пламя. Это ангелы, которые приходят за душами неверных людей, чтобы вести их на муки превечные. Этих ангелов была тьма тем, ибо грехи были неисчислимые, все — от начала мира и до конца его.