Том 7 (доп). Это было
Шрифт:
– Не застану – по прямому проводу добьюсь! – кипит Куды-Прё, решительности набрался.
Хожу смело, у товарищей прикурить прошу, «данке зер» говорю, – больше доверия. Вышли на третий путь. Поезда под парами, со всяким добром, – кресла бархатные, сундуки, – трофеи эвакуируют. Из вагонов головы суются, хоть и зима, такой оживленный разговор… Дураки на фронте бараньими головами рай себе добывают, орудия близко бухают и пулеметы шьют, – а тут сахаром да мукой орудуют, грабельмейстеры на отлете.
– Поезд мне
Солдатишки мотают – вон! Поезд легкий, и при нем два товарных вагона было. Подходим к одному. Двое, с винтовками, семечки лущат. Зубы заиграли:
– А, товарищ Куды-Прёшь! с нами?
– Натурально с вами, с чертями! Чего у вас тут, какие бралиянты?..
– Концанеры, офицерьё. Ночью с кульерским им.
А те слышат. Куды-Прё понял и говорит, чтобы духу им придать:
– За ними и пришел. В два счета выхвачу… приятели мои! Язык-то у него уж мокрый.
– Навряд отпустят, решенные. Некогда тут возиться с ними, в пути им пересадка будет.
– Навряд?! Раз чего захочу – горы повалятся!
А тут дрезина груженая стояла, пудов на тридцать. Лапой за передок и поднял!
– Налево аль направо… ну?!.
И напугал, и обрадовал. А там главного кого-то имущество было, мешочки с сахаром. А из вагона подкашливают: спасите!
– В минт ослобожу, раз плюнуть! Эх, – говорит, – ца-цынька моя отлетела, а то бы все замки посыпались! Я на ее прием знаю!
Прямо, – таким герольдом! Прет к вагону, где провода, как пауки в окошке. Часового повернул, как папироску…
– Узнаёшь, товарищ?.. – и слово загнул – знак восклицательный! – Как так – не приказано?! А я слово знаю!..
На ухо и шепнул. А это она ему секретный пропуск доверила. Только для особ первого ранга такой у них знак имелся: пропустят в самую экстренную минуту.
– Понимаю, и можете сажаться, а сюда нельзя. Товарищ командарм на позициях, а тут помзамком!
– А-а, подзамком? Его-то мне и надо! Я ему, коту, головомойку сейчас устрою!
Тот и рот разинул.
– Продул ему, собаке, пять тыщ в железку, пусть теперь живым товаром уплатит!
А солдатишка все упирается:
– Под страхом расстрела не могу, самолично товарищ помзамком наказали!
– У Сашки да позволения мне просить?!. – в раж вошел, глаза кровью налились. – Да я вас обоих с помзамком расстреляю! В Москву ей сейчас ахну, она!..
За кинжал хватается, напирает…
– Тут жизнь зависит!., чрезвычайная важность, под расстрел!..
Напором покорил. Шипит-шепчет, словно тайну какую знает.
– Проходите, коли так…
Шасть Куды-Прё на подножку, я за ним. А там звонки трещат, телефоны пищат… Идем, как первые комиссары, а в ногах ртуть, – унесло бы куда подальше! В пасть влезли в самую. А Куды толкается, кто навстречу… Знают его, поглядывают странно, а он все на ухо, морду
– Важное дело, к докладу… вопрос жизни!..
Плетет-хитрит, и глупо у него выходит. Человека четыре курили в первой половине, насторожились. Да раз часовые пропустили, значит, – особый пропуск имеется. А тот чисто подзатыльниками швыряет:
– Где у вас подзамком? Запрятали, чисто золото какое!
Знакомого матроса облапил, шепчет:
– В Америку с ней, с!.. Полны чемоданы бралиянтов!.. Как рыба в воде, а язык по зубам цепляется. В половине вагона стенка, а за ней оперативный кабинет. К дверям!
– Гляди, – говорит, – Васюка, что я с Сашкой сейчас устрою!..
И всей пятерней в дверь – ляп!..
Ляпнул настежь, – электричеством так и полыхнуло! Карты на стенах, провода-телефоны, стол под красным сукном, по стене китайцы или какие-то азиаты, как мумии… – в момент мелькнуло. А за столом, с телефонной трубкой, в черной коже… черт!!. Ну, бес или там чертенок… – только не человек!!
Искрой как вскочит, визгнет!.. Мать ты моя-а!.. В ушах вот сейчас стоит. Маленький, жигулястый, на шильце жильца, – скок! Трубкой об стол, – в куски!.. За наган! Глаза шариками, толстые губы в трубку, и такой страх в глазах… – нож вот словно ему воткнули! Усики – на губе две мухи, весь туго-натуго, – вот взорвется! Лицо гороховое, щеки в синьке, кожа на нем блестит… И так он заверещал…
Не приказано никого, и вдруг – махина, под потолок, да в папахе, да с кинжалом, и газыри – кубанец! Да с глоткой:
– Достал-таки тебя, черта!..
В дверям он гакнул. Только всего Куды-Прё и мог…
– Кто?! к-как?!.
Визжит-верезжит, – в голове у меня погасло. Наган схватил, рука ходенем, ка-ак по столу брякнет, – бах! – сорвалась собачка, в потолок!
– Взять! обыскать!..
Визгом залил! А глазами, как шильями, так и пришил на месте. Ничего подобного не видал, – страха такого и злости бешеной. Змея вот разве, когда от страха на человека прыгнет.
Рассказываю я долго, а всего момент было. Закаменил! Я – за Куды-Прё метнулся, – а я ли не повидал на войне! – а он – ни звука. Паралич наскрозь! Ну, задумались вы, идете… – и вдруг, собачонка – вввяк-вввяк-вввяк!.. – визгом ошпарит! Ну, и упало сердце!
В окошко, на стекло визгнул, как под ножом!
– Рота!., ко мне!!..
Ро-та! Азиаты, стража… – полон вагон. А тот дребезжит, – такую панику развел-поднял!..
– Кто? как? шпионы?!.
Такого страху нагнал со страху, а Куды-Прё – как умер. Карманы нам выворачивать. Нашли пропуск всемогущий, показывают…
– Подлог! – кричит, – нить у меня в руке! Организация!!. Опять нить! Объясняют, что известный это борец…
– От них!., покушение на меня уж было! Карточку Лакаты нашли, а тот свое: