Том 7. Американский претендент.Том Сойер за границей. Простофиля Вильсон.
Шрифт:
«Ведь почти всегда в таких случаях кто-то чего-то недоглядел, оставил какой-то крохотный след, какую-то царапину — и это влечет за собой разоблачение. А вот уж я не оставил ни малейшего следа! Как птица, что пролетела по небу темной ночью! Только тот, кто выследит птицу в ночном небе, может угадать, что это я убил судью, другим не дознаться! И ведь надо же было, чтоб такое дело досталось бедняге Вильсону! Боже, вот-то будет потеха, когда этот простофиля начнет обшаривать все углы и закоулки, разыскивая несуществующую женщину, в то время как тот, кого он ищет, торчит у него перед глазами!» Чем больше Том размышлял об этом, тем
Том чуть не захохотал, но вовремя спохватился — нельзя, кругом народ, а ему положено скорбеть по дядюшке! И тогда он решил отложить удовольствие на вечер и наведаться к Вильсону; у того, верно, будет дрянное настроение — его защита-то провалилась с треском! Ну, он, конечно, посочувствует Вильсону, выразит ему участие и уж доведет его до белого каления…
А Вильсон даже ужинать не стал — пропал аппетит. Он извлек свою коллекцию отпечатков, снятых у женщин, и уже час, а то и более, сидел, мрачно вглядываясь в свои стеклышки, стараясь убедить себя, что где-то среди них находится и то, которое хранит отпечатки пальцев неуловимой особы, — очевидно, он его как-то пропустил. Однако и новые поиски не дали никаких результатов. Вильсон откинулся на спинку кресла, обхватил руками голову и предался унылым, бесплодным размышлениям.
Час спустя, когда уже стемнело, к нему зашел Том Дрисколл и, усевшись в кресло, сказал с добродушным смешком:
— Вот те на, что я вижу? Мы снова вернулись к былым забавам, которыми тешились в дни безвестности и одиночества! — Он взял одно из стеклышек и поднес его к лампе, чтоб получше разглядеть. — Полно кукситься, старина! Ну стоит ли впадать в отчаяние и опять хвататься за эти игрушки. Ну, не выгорело так не выгорело. Все пройдет, все наладится. — Он положил стекло на стол. — Вы что, думали — так уж и будет вам вечно везти?
— О нет, напротив, — со вздохом ответил Вильсон, — но я не могу поверить, что Луиджи убил вашего дядю, и мне его очень жаль. Вот почему я в таком настроении. И вам было бы так же горько, если бы вы не были предубеждены против этих молодых людей.
— Ну, не знаю, — буркнул Том, и лицо его потемнело от воспоминания о полученном пинке, — каюсь, симпатии к ним у меня нет, и причиной тому грубость, которую однажды позволил себе этот брюнет по отношению ко мне. Называйте это предубеждением, Простофиля, если вам угодно, но мне они не нравятся, и когда они получат по заслугам, меня вы не увидите среди плакальщиков.
Он взял в руки другое стеклышко и воскликнул:
— Смотрите, ярлычок старухи Рокси! Вы что, для украшения королевских дворцов собираете отпечатки негритянских лап? По дате, которая здесь указана, мне тогда было семь месяцев, и она кормила нас обоих: меня и своего негритянского щенка. Тут какая-то линия пересекает отпечаток большого пальца. Что это? — Он протянул стеклянную пластинку Вильсону.
— Обычное явление, — вяло ответил тот, почувствовав вдруг ужасную усталость. — Так бывает, когда на пальце порез или царапина… — и с равнодушным видом взяв пластинку, поднес ее к лампе.
И разом вся кровь отхлынула от его лица, рука затряслась, и он уставился на блестящую поверхность пластинки остекленевшим взглядом мертвеца.
— Господи боже, Вильсон, что с вами? Вам дурно?
Том вскочил, налил воды в стакан и поднес Вильсону, но тот, весь дрожа, отшатнулся.
— Нет, нет, не надо! — С трудом ловя губами воздух, он тупо и удивленно повел головой, как человек, которого внезапно оглушили чем-то. Потом сказал: — Кажется, мне лучше лечь, сегодня у меня был очень трудный день, и вообще последние дни я переутомился.
— В таком случае я уйду, а вы отдохните. Спокойной ночи, старина! — Но на прощанье он не мог отказать себе в удовольствии кольнуть Вильсона и добавил: — Не принимайте вашу неудачу так близко к сердцу, не всегда же везет. Ничего, вам еще удастся вздернуть кого-нибудь на виселицу!
«Смотри, как бы я не начал с тебя! — подумал Вильсон. — Хоть ты, ей-богу, дрянная собака, а мне все-таки тебя жаль!»
Он выпил для бодрости стакан холодного виски и снова сел за работу. Сравнивать случайно оставленные Томом отпечатки пальцев на стеклышке Рокси с отпечатками на кинжале он не стал: для его опытного глаза сходство было очевидно и так. Он занялся другим, время от времени бормоча себе под нос:
— Какой же я идиот! Искал зачем-то девушку, а о том, что это может быть мужчина, переодетый в женское платье, я и не подумал!
Итак, первым делом Вильсон достал стеклышко с отпечатками пальцев Тома, когда ему было двенадцать лет, затем — другое, с его же отпечатками в семимесячном возрасте, и обе эти пластинки приложил к той, на которой этот же субъект, сам того не подозревая, только что оставил отпечатки своих пальцев.
— Теперь у меня тут полная коллекция, — радостно сказал Вильсон и уселся поудобнее, чтобы хорошенько рассмотреть свои экспонаты и насладиться ими.
Но насладиться ему не пришлось. Сперва он долго, словно отупев от изумления, взирал на стекла, наконец положил их на стол и воскликнул:
— Черт возьми, ничего не понимаю! Отпечатки, когда он был младенцем, совершенно не похожи на остальные!
С полчаса Вильсон расхаживал по комнате, упорно думая, что бы это могло означать, потом вытащил откуда-то еще два стеклышка.
Он снова сел за стол и долго еще бился над этой головоломкой, хотя уже почти потерял надежду.
— Ну что толку ломать голову! — бормотал он. — Совершенно непонятная история! Они не совпадают, а я все-таки даю голову на отсечение, что всегда записывал имена и даты правильно. Значит, все его отпечатки должны быть одинаковы. Я еще ни разу в жизни не ошибся, наклеивая ярлычки. Нет, тут что-то загадочное!
Под конец Вильсон почувствовал невыносимую усталость, мысли его стали путаться. Не поспать ли ему, а утром с ясной головой снова взяться за дело? Авось что-нибудь и надумается. На час он забылся тяжелым, беспокойным сном, но вдруг словно что-то толкнуло его, и он сел на постели, еще окончательно не проснувшись.
— Что мне снилось? Что? — мучительно пытался он припомнить. — Похоже на разгадку…
И, не договорив, он одним прыжком перелетел с кровати на середину комнаты, подкрутил фитиль в лампе и схватил со стола стеклышки с отпечатками пальцев Тома. Одного беглого взгляда на них было для него довольно, чтоб воскликнуть: