Том 7. Моникины

Купер Джеймс Фенимор

И действительно: резолюция была принята единогласно, и все члены палаты тут же принялись пожимать Друг другу руки и обниматься, искренне радуясь, что им удалось избавиться от трудного и всем надоевшего вопроса столь искусным и достойным способом.

ГЛАВА XXVII

Влияние логарифмов на нравственность.

Затмения, рассуждения и вычисления

Вскоре после закрытия заседания наш коллега мистер Прямодушный почтил визитом капитана Пока и меня ради весьма интересного дела. В руке у него была брошюрка, и, едва поздоровавшись, он поспешил предложить ее нашему вниманию. Выяснилось, что Низкопрыгия находится накануне грандиозного нравственного затмения. Академия наук Высокопрыгии

с необычайной точностью вычислила все фазы и даты этого феномена (если можно назвать феноменом то, что происходит слишком часто) и затем через посла своей державы передала их, в виде знака особого благорасположения, нашей возлюбленной стране, дабы мы не были застигнуты врасплох. Вот что говорилось в кратком резюме:

«В третий день месяца орехов в той части моникинского края, которая расположена непосредственно у полюса, начнется большое нравственное затмение. Затмению подвергнется великий нравственный постулат, обозначаемый словом Принцип. Посторонним телом, которое вызовет затмение, будет великий безнравственный постулат, известный под названием Денежного Интереса. В последние годы наши нравственные математики довольно небрежно относились к вычислению противостояний двух важных Постулатов, происходивших очень часто. Но дабы возместить это непростительное безразличие к такому жизненно важному явлению, вычислительному комитету было вменено в обязанность обратить особое внимание на затмение текущего года, а потому оно было расчислено с особой тщательностью и точностью. Ниже приводятся результаты.

Затмение начнется при соприкосновении моникинского тщеславия с субпостулатом благотворительности ровно в час ночи. Последний полностью скроется из виду через 6 ч. 17 мин. За этим немедленно начнется прохождение политической интриги; последовательному помрачению подвергнутся субпостулаты правдивости, честности, бескорыстия и патриотизма. Сперва будет захвачен нижний край первого субпостулата, а потом на протяжении 3 ч. 42 мин. и все остальные целиком. По мере приближения процветания начнет сгущаться тень политической интриги и тщеславия, затем в 20 ч. 02 мин. 01 сек. последует соприкосновение с великим Денежным Интересом, и ровно через 23h секунды великий нравственный постулат, иначе Принцип, скроется из виду. В результате того, что фаза самой густой тени, отбрасываемой Денежным Интересом, наступит раньше других, фазы теней, отбрасываемых честолюбием, ненавистью и завистью, а также другими меньшими спутниками Денежного Интереса, не будут видимы для глаза.

Затмению в основном подвергнется республика Низкопрыгия, которая, благодаря своим общеизвестным добродетелям и разуму, лучше всякого другого государства может противиться его влиянию. Продолжительность затмения составит 9 лет 7 месяцев 26 дней 4 часа 16 минут и 2 секунды. Принцип станет видимым для нравственного взора в конце этого периода, сначала благодаря приближению Несчастья, атмосфера которого гораздо менее плотна, чем атмосфера Денежного Интереса, и поэтому позволяет разглядеть, хоть и не совсем отчетливо, затемненный Принцип. Однако свет последнего не засияет в полную силу, пока не приблизится Бедствие, очистительные тона которого неизменно делают легко различимыми все истины, хотя и сквозь весьма сумрачную дымку.

Резюмирую:

Начало затмения —01 ч. 00 мин.

Полное противостояние — через 4 г. 6 мес. 12 дн. 9 ч. после начала затмения.

Полная фаза — через 4 г. 9 мес. 0 дн. 7 ч. 9 мин. после начала затмения.

Конец затмения — через 9 лет 11 мес. 20 дн. 3 ч. 2 мин. после начала.

Общая длительность периода помрачения Принципа — 9 лет 7 мес. 26 дн. 4 ч. 16 мин. 2 сек».

С восхищением и почтением воззрился я на бригадира. В затмении, как таковом, не было ничего исключительного: само по себе оно было делом обычным. Но тут, благодаря точности, с которой были произведены вычисления, ко всем сопутствующим явлениям прибавлялось устрашающее обстоятельство: возможность заглянуть в будущее. Теперь я начал понимать, насколько велика разница между тем, чтобы сознательно жить под покровом нравственной тени и жить под этим же покровом бессознательно. Второе — сущий пустяк по сравнению с первым. Провидение с великим милосердием подарило нам счастье, отказав в способности видеть за пределами настоящего.

Еще ближе к сердцу, чем я, принял это известие Ной. Со скорбным и пророческим видом он сказал мне, что мы быстро приближаемся к осеннему равноденствию, после которого наступит шестимесячная полярная ночь. И хотя благодетельное влияние пара в какой-то степени смягчит тяготы этих ужасных месяцев, но тем не менее коротать их, не наслаждаясь светом солнца, — весьма тягостное испытание. Шесть месяцев терпеть непрерывное сияние дня тоже нелегко, но совсем без этого сияния он вряд ли сумеет жить. Природа предназначила его и для дневных и для ночных вахт. А что касается сумерек, то они хуже, чем

ничего, потому как это ни то ни се. Он лично любит, чтобы вещи «кроили из целого куска». Кроме того, он отправил корабль на стоянку подальше от берега, чтобы среди его людей больше не заводились всякие там контр-адмиралы и капитаны первого ранга, и вот вам, пожалуйста: уже целых четыре дня он сидит на одних орехах. Может быть, философия обезьян и позволяет мириться с орехами, но что до философии человека, то эта философия от орехов летит ко всем чертям. И терпеть нет никакой возможности. Он истосковался по кусочку свинины и не делает из этого тайны. Может быть, это и не такой нежный, зато настоящий и основательный морской харч. У него свинина, можно сказать, в самой натуре, и он уверен, что так и у каждого человека. Может, натура моникина довольствуется орехами, но человеку подавайте мясо. Если моникинам оно не по вкусу, пусть не едят — больше останется тем, кто понимает в нем толк. Он истосковался по своей естественной пище, а жить девять лет при сплошном затмении — нет уж, увольте! Самые долгие затмения в Станингтоне редко тянутся больше трех часов, и проповедник Спайтфул как-то промолился целое затмение, от апогея до перигея. Поэтому он предлагает, чтобы они с сэром Джоном немедленно сложили свои полномочия и попытались пробиться с «Моржом» на север, не то их захватит полярная ночь. Что же касается достопочтенного Роберта Смата, так пусть он на здоровье остается на всю жизнь там, где он есть, и получает свои восемь долларов в день желудями!

Хотя невозможно было не выслушать, а выслушав — не записать стенания Ноя, однако подавленное выражение лица бригадира привлекало мое внимание гораздо больше, чем тирады охотника на котиков. В ответ на тревожный вопрос, не захворал ли он, наш достойный коллега жалобно ответил, что оплакивает несчастье своей родины.

— Мне часто приходилось наблюдать прохождение разных страстей, а также второстепенных побуждений, через диск Принципа, великого нравственного постулата. Но если свет его будет заслонен Денежным Интересом и на такой длительный срок, это будет ужасно! Одному небу известно, что станется с нами!

— Не служат ли все эти затмения в конце концов новой иллюстрацией к системе вкладов в дела общества? Признаюсь, что, по зрелом размышлении, затмение, которого вы так страшитесь, не кажется мне столь грозным, как казалось вначале.

— Что касается характера самого затмения, которое, естественно, всецело зависит от характера заслоняющего тела, то здесь вы, сэр Джон, совершенно правы. Но лучшие и мудрейшие из наших философов считают, что вся система, ничтожными частицами которой мы являемся, основана на неких непререкаемых истинах божественного происхождения. Предпосылки или постулаты всех эти истин служат своего рода нравственными руководствами моникинов в их практических делах. Стоит только потерять их из виду — как это и будет в течение предстоящих ужасных девяти лет — и мы окажемся в полной власти своекорыстных побуждений. Своекорыстие достаточно отвратительно, даже когда оно сдерживается Принципом. Но мне просто страшно подумать о том, что оно будет полностью предоставлено собственным алчным стремлениям, опирающимся на бессовестные софизмы. Мы слишком легко отводим взор от Принципа, когда он сияет перед нами во всем своем великолепии, и нетрудно предвидеть, каковы будут последствия его полного и длительного помрачения!

— Так вы считаете, что есть закон, который стоит выше Денежного Интереса и который следовало бы соблюдать во всех моникинских делах?

— Несомненно. Иначе чем бы мы отличались от хищных зверей?

— Мне неясно, согласуется это или нет с представлениями экономистов о системе вкладов в дела общества.

— Вот именно, сэр Джон, это неясно. Эта ваша система предполагает, что тот, кто кровно заинтересован в делах общества, скорее всего будет управлять ими мудро, справедливо и бескорыстно. Это было бы верно, если бы все оказывали должное уважение великим принципам, составляющим основу всякого счастья. К сожалению, указанные вклады воплощаются не в добродетели или справедливости, а всего-навсего в собственности. Между тем опыт показывает, что побудительные мотивы собственников направлены на увеличение собственности, на защиту собственности и на приобретение при помощи той же собственности таких преимуществ, которые не должны были бы зависеть от собственности, — почестей, высоких званий, власти и привилегий. Не знаю, как обстоит дело у людей, но наши летописи свидетельствуют об этом весьма красноречиво. Мы применяли на практике принцип собственности везде, где было возможно, и увидели, что он превращает всех, кто не обладает собственностью, в ее рабов, а ее возносит над всем. Короче говоря, было такое время, когда богатые даже не платили обычных налогов. Но к чему теоретические рассуждения, когда, судя по крикам на улице, нижний край великого постулата уже покрылся тенью, и скоро — увы! — мы во многом должны будем убедиться на практике.