Том 7. Произведения 1856-1869 гг.

Толстой Лев Николаевич

Марья Васильевна съ Иваномъ Михайловичемъ входятъ въ домъ.

Катерина Матвевна.

Гд Алексй Павлычъ? Мн нужно сообщить вамъ кое-что.

Студентъ (выходитъ изъ дома).

А мы такъ кормились съ Петромъ Иванычемъ.

Беклешовъ (къ Катерин Матвевн).

Познакомьте меня, пожалуйста, съ вашимъ студентомъ.

Катерина Матвевна.

Я понимаю, онъ одинъ живая личность.

Беклешовъ.

Очень, очень пріятно. (Жметъ руку.)Не пройдемтесь ли? (Уходятъ.)

Любочка [(къ

Венеровскому)].

Что вы такъ долго не хали? Мн такъ скучно было. A я об статьи ваши прочла. Я усвоила ужъ.

Венеровскій.

Это хорошо. А я размышлялъ кой о чемъ касательно васъ.

Любочка.

Чтожъ вы думали? я знаю?

Венеровскій.

Не думаю,[280] Любовь Ивановна. Я вотъ думалъ нынче, даже кое-что набросалъ и на бумагу. (Подаетъ статью).

Любочка.

Нтъ, пожалуйста, говорите со мной. Я такъ люблю.

Венеровскій.

Вотъ, изволите видть: думалъ я о нашемъ послднемъ разговоре.[281] О женщин думалъ я, что одно изъ главныхъ призваній нашего вка — это освобожденіе женщины изъ варварскаго рабства, въ которомъ она подавляется.

Любочка.

Да, отчего нельзя[282] въ другой разъ замужъ выйдти? Я часто это думала. Ну, вдругъ наскучить мн одинъ мужъ, я разлюблю его совсмъ...

Венеровскій.

Да-съ, вотъ такъ-то въ устахъ толпы и компрометируется великая доктрина эманципаціи женщинъ! Она не въ томъ, совсмъ не въ томъ. Свобода женщины въ томъ, чтобы[283] быть равноправной мущин и не быть вчно на помочахъ отца, а потомъ мужа. Женщина должна твердо стоять въ обществ на своихъ ногахъ и быть въ силахъ прямо смотрть въ лицо этому обществу.

Любочка.

Отчего Катя все говоритъ, что я недоразвита. Я вс новыя идеи такъ понимаю, такъ все понимаю!

Венеровскій.

Да-съ, вамъ трудно выяснить мою мысль. Но я постараюсь выразить ее конкретне.

Любочка.

Какъ вы сказали? конкретнее? А еще я знаю — гносеологической путь. А еще эфику знаю..... Ну, говорите, что вы хотли.

Венеровскій.

Да, я хочу примромъ вамъ сказать, въ чемъ состоитъ истинная свобода женщины. Будь я одинъ изъ тхъ отсталыхъ господъ, которые царствуютъ въ нашемъ обществ, или изъ верхоглядовъ-либераловъ, я бы, женившись на васъ, полагалъ бы, что я пріобртаю право на вашу личность. Вы бы зависли отъ меня, я бы завислъ отъ васъ. Мы бы не могли двинуться, не оскорбляя одинъ другаго. Я, напримеръ, боленъ, вамъ противно видть больную фигуру, а вы обязаны быть тутъ; у васъ или у меня желчный пузырь не выливаетъ свое содержанiе въ желудокъ, [а] мы должны быть вмст и страдать, ссориться. Или я хочу деньги свои употребить на покупку книгъ, а вы, положимъ, на покупку.....

Любочка.

Ну, на покупку швейной машины или инструментовъ какихъ нибудь. Я все буду такое покупать, а бархатнаго чернаго платья я ужъ не куплю. A мн очень хотлось. Ко мн идутъ тяжелыя матеріи. Ну, такъ что вы говорили? Я такъ люблю васъ слушать.

Венеровскій.

Ну, такъ и видите, главное въ супружеств свобода и независимость обихъ сторонъ.

Любочка.

Ахъ, я это понимаю. Ну, каково мн вдругъ знать, что вы мной будете командовать! Мн и гувернанки надоли. У насъ была Сарра Карловна, вы ее не застали. Ахъ, какая скучная! Я бы ни за что не пошла за васъ замужъ, коли бы знала, что вы мной будете командовать. Потому мн и весело, что мы будемъ совсмъ какъ не то что чужіе, а равноправные, будемъ.... Анеточка Зайцова, — вы ее видли у насъ,— мы съ ней подруги, но она очень вотъ уже точно недоразвита, все романы читаетъ.

Такъ она говоритъ, что замужъ надо идти когда любишь. — Разв можно полюбить, когда захочешь? A вдь хуже притворяться. — А вотъ когда равноправные, такъ очень легко. Они все мечтаютъ. Как же можно влюбляться такъ, по заказу!

Венеровскій.

Да, Любовь Ивановна, любовь — для такихъ двицъ, какъ ваша подруга — это слово только. А мы устроимъ нашу жизнь такъ, чтобъ мы не могли стснять, я — вашу, а вы — мою свободу. Ежели мы хотимъ, мы можемъ соединиться, а наскучило намъ, мы можемъ разойтись, не стсняя одинъ другаго. Потомъ, жизнь наша не должна быть омрачена никакими предразсудками. Ежели бы вы вдругъ нашли, или я бы нашелъ, что намъ тяжело жить вмст, мы должны имть право разойтись безъ упрековъ, безъ желчи. Все это ново, но это просто.

Любочка.

И прекрасно! Чудесно! Я все это понимаю. Нтъ, вы думали, что я глупа? Катенька мн все говорила. Я и сама думала. А теперь я вижу, что я умна. Я такъ все скоро поняла. Какъ вы начнете говорить, такъ я впередъ знаю, что вы скажете. Право! —

Венеровскій.

Истина проста, тмъ то она и отличается отъ обмана. И у васъ натура хорошая, вы быстро усвояете.

Любочка.

Мн такъ смшно стало все наше старое житье. У насъ съ вами все будетъ особенное, съ новыми идеями. Я васъ за это и люблю.

Венеровскій.

Ничмъ, Любовь Ивановна, вы не могли такъ наградить меня, какъ тмъ, что вы сейчасъ сказали. Вамъ ужъ смшна становится вся ваша обстановка, скоро она гадка сдлается вамъ, и тогда это будетъ хорошо. Вы понимаете, что главная преграда для развитія индивидуальности вообще — это семья, въ особенности для васъ. Въ васъ вс задатки хорошіе, но окружающіе васъ ниже самаго низкаго уровня. Одна человческая личность — это Катерина Матвевна, да и та теперь по извстнымъ вамъ причинамъ всмъ недоброжелательствуетъ. Остальное васъ окружающее — грязь, которая мараетъ васъ...

Любочка.

Ну, отчего-жъ, папаша умный и сочувствуетъ; ну, мамаша немножко.... Ну, да она такая добрая, она такъ меня любитъ. А папаша васъ любитъ очень....

Венеровскій.

Отъ нихъ-то вамъ и надо удалиться, да-съ. Что они васъ любятъ, это понятно. Всякому дурному, какъ бы онъ дуренъ ни былъ, хочется быть поближе къ хорошему. А намъ то за что любить затхлое и дрянное? — Вамъ надо подальше, подальше.

Любочка (капризно).

Не говорите такъ. Не люблю, не люблю, не люблю.

Венеровскій.

Вы посмотрите на нихъ просто, какъ на постороннихъ людей, не можете же вы находить ихъ привлекательными.

Любочка.

Не люблю, когда вы такъ говорите, не люблю! Ежели вы еще мн это скажете, я совсмъ разлюблю новыя идеи и, какъ выйду за васъ, такъ стану жить по-моему, а не по-вашему. Вотъ вамъ и будетъ. —

Венеровскій.

Ну, какъ же по вашему то-съ?

Любочка.

Вотъ какъ: подемъ въ Москву, наймемъ домъ самый хорошій. Я сдлаю себ одно черное бархатное платье, одно блое — пу-де-суа. Утромъ мы подемъ кататься, потомъ подемъ обдать къ тетеньк, потомъ я надну черное бархатное платье и подемъ въ театръ, въ бенуаръ. Потомъ я надну другое платье и подемъ на балъ къ крестному отцу, а потомъ прідемъ домой, и я вамъ все буду разсказывать, и ни одной книги не буду читать. А буду васъ любить. Очень буду любить и не буду давать никакой свободы. Потому что ежели я ужъ полюблю, такъ ужъ такъ полюблю, что все забуду, кром васъ. И мамаша такая была, и я на нее очень похожа. И посмотрите, какъ будетъ хорошо! Вотъ вы увидите.