Том 9. Лорд Бискертон и другие
Шрифт:
— Разумеется, знаком. И очень близко. Много раз видел ее в ванне.
Джорджа с головы до пят пробрала дрожь.
— Это ложь! Низкая, грязная…
— Когда она была маленькой.
— Ах, маленькой? — Джордж немного поостыл. — То есть ты знаешь ее с детства? Значит, ты и сам в нее влюблен?
— Ничего подобного!
— То есть как?! — не веря своим ушам, переспросил Джордж. — Ты знаешь эту изумительную девушку много лет и не влюблен в нее?
— Вот именно.
Джордж окинул друга ласково-жалостливым взглядом. Единственным объяснением могло быть одно: в Хамилтоне Бимише
— При одном взгляде на нее тебя не охватывало чувство, что ради ее улыбки ты готов забраться на небо, сорвать все звезды и бросить к ее ногам?
— Конечно, нет. Если учесть, что ближайшая звезда находится на расстоянии в несколько миллионов…
— Ладно, — перебил Джордж. — Ладно. Оставим. А сейчас, — попросил он, — расскажи мне о ней. О ее семье, о доме. Какой она была, когда впервые остригла волосы, кто ее любимый поэт, в какую школу она ходила, что она ест на завтрак…
Хамилтон призадумался.
— М-да… Я познакомился с Молли, когда была жива ее мать…
— Да она и сейчас жива! Я ее видел. Очень похожа на Екатерину Великую.
— Нет, это ее мачеха. Несколько лет назад Сигсби опять женился.
— Расскажи мне про Сигсби.
Хамилтон Бимиш задумчиво крутанул гантель.
— Сигсби X. Уоддингтон — из тех людей, кого в годы созревания мул по голове тяпнул. Если мужчины — кости домино, то Сигсби — две пустышки. Его невозможно воспринимать всерьез. Во-первых, он мнимый ковбой…
— Мнимый ковбой?
— Да. Это малоизвестный, но быстро размножающийся подвид. Сродни мнимому южанину. Этот любопытный типаж тебе, наверное, знаком.
— Да нет, вряд ли.
— Ерунда! Разве тебе не приходилось бывать в ресторанах, где играет джаз?
— Да, бывал.
— Ты наверняка замечал, что кто-то из посетителей, испуская дикие вопли, вскакивает на стул и размахивает салфеткой. Как правило, это — продавец верхней одежды, какой-нибудь Розенталь или Бекстейн, родившийся в штате Нью-Джерси и южнее Фар Роквея в жизни не бывавший. Вот это и есть мнимый южанин. Ему кажется, что он — с Юга.
— А-а, понятно.
— Ну а Сигсби Уоддингтон — с Запада. Вся его жизнь, за исключением одного летнего отпуска, когда он ездил в Мэн, прошла в штате Нью-Йорк. Однако послушать его — можно подумать, что он — ковбой-изгнанник. Скорее всего, насмотрелся вестернов. Толи причиной Том Микс, киношный злодей, то ли слабый ум Сигсби вконец сломался от кадров, где Уильям Харт целует свою лошадь, — сказать не берусь, но факт остается фактом: он тоскует о безбрежных просторах прерий. Желаешь поладить с ним, тебе только и надо упомянуть, что родился ты в Айдахо. Деталь биографии, которую, надеюсь, обычно ты тщательно утаиваешь.
— Непременно скажу! — с жаром заверил Джордж. — Не могу передать, Хамилтон, как я тебе благодарен.
— Не стоит. Все равно пользы от этих сведений нет. Женившись во второй раз, Сигсби Уоддингтон продался в рабство со всеми потрохами. Назвать его нулем, и то будет чересчур-. Он выполняет все, что прикажет жена, и ничего кроме этого. Вот ее расположения добиваться надо.
— А как?
— Никак. Все равно не добьешься.
— Железная дамочка? —
— Что за выражения! — нахмурился Хамилтон. — Из лексикона Муллета, а мало от чего мыслящий человек содрогается сильнее, чем от его словечек. Тем не менее, в определенном смысле, это вульгарное словцо неплохо передает суть миссис Уоддингтон. На Тибете существует древнее поверье, будто человечество произошло от женщины-демона и обезьяны. Многое в Сигсби и его жене подтверждает эту теорию. Не хотел бы дурно отзываться о женщине, но бесполезно скрывать, что миссис Уоддингтон — особа наглая, высокомерная, злая, и душа у нее похожа на изнанку замшелого камня. Любит она только богатых и знатных. Кстати, я случайно узнал, что некий английский лорд повадился к ним в дом, и за него она прочит выдать Молли.
— Только через мой труп!
— Ну, это она с легкостью организует. Мой бедный Джордж, — Хамилтон ласково погладил друга гантелей, — ты берешься за неподъемную ношу, стараешься прыгнуть выше головы. Ты ведь не из отважных Лохинваров. Ты — мягкий, застенчивый, робкий, неуверенный в себе. Я бы отнес тебя к белым мышам. Женщине вроде миссис Уоддингтон потребуется не более двух минут с четвертушкой, чтобы разжевать тебя и выплюнуть… как выразился бы Муллет, — сконфуженно добавил Хамилтон.
— Ей меня не сжевать! — доблестно вскричал Джордж.
— Хм, не знаю… Она не вегетарианка.
— Я вот подумал, а может, ты введешь меня в дом, представишь?
— И твоя кровь обагрит мои руки? Нет-нет!
— Да что ты, какая кровь? Ты так говоришь, словно это не женщина, а банда головорезов. Не боюсь я ее. Ради того, чтобы познакомиться с Молли, — Джордж сглотнул, — я бы и с бешеным быком сразился!
Хамилтон был тронут. Великим людям не чуждо ничто человеческое.
— Хорошо сказано, Джордж. Да, прекрасно сказано! Правда, твоей безрассудной непродуманной методы я по-прежнему не одобряю. Тебе не помешало бы прочитать мой «Разумный брак», иначе ты не поймешь любви. Но твоим боевым духом я восхищаюсь. Если хочешь — что ж, ладно, введу тебя в дом, представлю миссис Уоддингтон. И Бог тебе в помощь…
— Ой, спасибо! Сегодня вечером, ладно?
— Нет, не сегодня. Сегодня я читаю лекцию о современной драме «Дочерям Минервы». Как-нибудь в другой раз.
— Тогда сегодня я, пожалуй, пойду погуляю по 79-й стрит и… — слабо покраснел Джордж. — Погуляю, в общем.
— Да что толку?
— Могу я хотя бы на дом полюбоваться?
— Молодая кровь! — снисходительно бросил Бимиш. — Молодая кровь!
И, твердо встав на бесшумные подошвы, он мощным рывком вскинул гантели.
— Муллет! — окликнул Джордж.
— Сэр?
— Вы уже погладили мой костюм?
— Да, сэр.
— А почистили?
— Да, сэр.
— А галстуки разложили?
— Аккуратным рядком, сэр. Джордж кашлянул.
— Муллет!
— Сэр?
— Вы помните наш разговор?
— Сэр?
— О молодой леди, и… э… а…
— Да, сэр.
— Как я понял, вы ее видели?
— Так, сэр, мельком. Джордж кашлянул опять.
— Э… правда, она довольно хорошенькая?
— Весьма, сэр. Настоящий симпампончик.