Том-Укротитель
Шрифт:
Что же делать теперь? Идти назад к железной дороге и ждать первого поезда? Или двигаться пешком в Лос-Анджелес?
Слово взял Гризли-Бен:
– Надо дождаться наших товарищей. Они скоро будут здесь.
– Конечно! – одобрил Силквайер. – После этого мы отправим в Лос-Анджелес людей. Они сделают все, чтобы нам прислали провизию и лошадей.
– И врача для бедной Лизи, – добавила мисс Джейн.
– Решено! – ответил Гризли-Бен. – А пока я прошу нашего бесстрашного друга Силквайера продолжить рассказ, начав историю раньше, с того, что произошло на первом представлении нашего цирка. Должен
– Да! Конечно! Так слушайте. Вы знаете, что мистер Джонатан считается платиновым королем?
– Да, нам, как, впрочем, и всем, это известно.
– Мистер Джонатан и в самом деле обладал огромным богатством, источники которого, правда, были весьма сомнительны. Словно колосс на глиняных ногах, восседающий на троне из благородного металла, но с прогнившими стойками.
Дела Джонатана уже давно шли плохо, хотя он и продолжал вести образ жизни миллиардера. Как человек, совершенно лишенный предрассудков, этот господин, чтобы найти дополнительные средства, решил прибегнуть к нетрадиционным методам.
И он создал банду Тринадцати… в своем роде уникальную.
Вы видели ее в деле… Люди Джонатана имели связи в высших государственных, деловых и финансовых кругах. Благодаря этому бандиты оставались неуязвимыми для правосудия.
– Даже в китайском квартале? – спросил мистер Диксон.
– Конечно, и особенно там, в этом проклятом месте, настоящем притоне, с грязными улицами, зловещими домами, маленькими и жестокими людьми. Более всех в этом смысле выделяются готовые на все скупщики краденого.
Словом, Джонатан и его подручные действовали в полной безнаказанности.
– Но почему, черт побери, он вцепился именно в меня, в мою семью! Мы же совершенно не знали его до сих пор!
– Потому что Джонатан – главарь банды Тринадцати – стремился любой ценой сохранить лицо Джонатана – платинового короля.
Для этого ему необходимо было официально обеспечить производство значительного количества драгоценного металла.
– Разве он не мог заняться скупкой платины?
– Нет. Платиновый рынок контролируется несколькими крупными компаниями, они выступили против Джонатана единым фронтом. Дела горе-короля стали совсем плохи. Спасти его могло только одно: приобретение нового богатейшего месторождения платины.
– Легко сказать!
– Должен вам заявить совершенно определенно, мистер Диксон: крупнейшие залежи этого металла находятся совсем недалеко.
– Что вы говорите?
– Повторяю: крупнейшие залежи! И Джонатан об этом знал. Во время обыска я нашел у него бумаги, подтверждающие то, что я вам сейчас доложил.
– Непонятно, – вмешался Гризли-Бен. – Отчего он просто не купил месторождение?
– Он этого сделать не мог.
– Почему?
– Потому что земля, где обнаружены залежи платины, принадлежит другому. Вернее, составляет часть завещания в пользу лиц, имена которых до последнего времени никто не знал. Нотариальные службы давно разыскивают этих людей. И то, чего не удалось государственным чиновникам, оказалось по силам Джонатану.
Он узнал имена покойного владельца земли и его главного наследника. Наш «король» вознамерился отобрать у наследника эти земли, а следовательно, и месторождения, не затратив при этом ни цента.
– Как вы сумели все выяснить?
– Пустяки. Слушайте дальше. Уверяю вас, это очень любопытно. Самое интересное я узнал перед тем, как оказаться в поезде… во время последнего обыска в одной из трущоб китайского квартала. Это невероятно!
– Что вы хотите сказать?
– Мистер Диксон, скажите, не было ли в вашей жизни события, о котором вы до сих пор вспоминаете с мучительной болью, ничуть, однако, не стыдясь случившегося?
– Не совсем вас понимаю…
Сыщик обратился к своим коллегам:
– Друзья, оставьте, пожалуйста, нас одних.
Как только полицейские удалились, Силквайер достал из кармана бумажник. Он вынул оттуда несколько документов и чуть дрогнувшим голосом спросил:
– Мистер Диксон… Вам известно имя капитана французского торгового судна, некоего Легоффа, Ивона-Коломбана из Сан-Мало, умершего от желтой лихорадки в Веракрусе?
– Это мой брат! – воскликнул Гризли-Бен.
– И мой благодетель! – присоединился Том-Укротитель. – Ваш брат?.. Он был мне отцом… сделал из меня моряка… честного человека…
– Наш добрый ангел-хранитель… Так ты – приемный сын моего бедного Ивона?
– Но почему у вас имя Диксон?..
Окончательно перейдя на «ты», Гризли-Бен рассказал следующее:
– Как только что ты узнал – я француз, родился в Бретани. Когда началась франко-прусская война, мне стукнуло пятнадцать лет. Мой брат, ему было двадцать пять, только что получил диплом капитана дальнего плавания.
Он ушел на войну добровольцем, был храбрым солдатом. Позже, как и многие другие, перешел на сторону Коммунаров [165] .
165
Коммунары – члены Парижской Коммуны (1871) – первой пролетарской революции и первого пролетарского правительства, просуществовавшего с 18 марта по 28 мая.
После разгрома восстания Ивона приговорили к смертной казни. Однако, неизвестно почему, помиловали и сослали в Новую Каледонию [166] .
Наш отец, глубоко переживая случившееся, считал, что старший сын его обесчестил. Это был старый, суровый бретонец. Он продал свое небольшое имущество, и мы уехали в Америку.
С тех пор в семье не упоминали о старшем брате. Отец взял фамилию Диксон. Много и упорно работал. Успех к нему, однако, так и не пришел. Он умер в нищете. Вскоре за ним последовала и мать. Я остался один. Признаюсь, было нелегко. Я много в жизни испытал, женился и в конце концов стал тем, кем сейчас являюсь – директором Большого американского цирка.
166
Новая Каледония – острова в Тихом океане, в группе островов Меланезия (юго-восточная часть океана). Открыт в 1774 году. В 1853 году объявлен владением Франции. В 1864–1896 годах – место каторги.