Томек ищет Снежного Человека
Шрифт:
– Здесь мы будем ждать Наиб Назара, – сказал Садир Ходжа, соскакивая с седла.
– Далеко ли еще до Холма Купцов? – спросил Смуга.
– Утром ты увидишь его, сагиб, как на ладони, – ответил Садир Ходжа. – Можно несколько распустить подпруги у лошадей, но вьюков снимать нельзя.
– Наиб Назар приедет только к полудню. Нельзя заставлять вьючных животных стоять с грузом на спине столько времени, – возразил Смуга. – Лошадям надо хорошо отдохнуть. Ведь мы еще сегодня отправимся в дальнейший путь.
Смуга и Пандит Давасарман стали тихо совещаться и подозвали Удаджалака.
– Ты ориентируешься, где мы сейчас находимся? – спросил Пандит Давасарман.
– Так точно, – шепнул солдат. – Мы уже здесь бывали. К северу отсюда, на расстоянии около двухсот метров, находится Холм Купцов. До границы Китайского Туркестана отсюда не более тридцати километров.
– Превосходно, Удаджалак. Хорошо ли ты помнишь нашу прежнюю дорогу в Хотан?
– Так точно, помню.
– Отлично! Кто знает, не придется ли нам разделиться на две группы. Если да, то ты поведешь одну из них, а я вторую.
– Слушаюсь!
– Теперь сними вьюки с наших лошадей. Держи их наготове, чтобы в случае необходимости можно было опять быстро навьючить. Думаю, что русские патрули находятся где-нибудь вблизи. Верховым лошадям надо слегка распустить подпруги, но не расседлывать их. Я и сагибы будем по очереди стоять на страже.
– Слушаюсь! – тихо ответил Удаджалак.
Притаившись среди голых скал, путешественники с радостью встретили солнце, показавшееся из-за горных вершин. Было очень холодно. Плоскогорья и долины Памира расположены на высоте около четырех тысяч метров над уровнем моря. Поэтому даже во время короткого лета, которое там длится лишь три месяца, разница в температурах дня и ночи весьма ощутительна.
Когда совсем рассвело, Пандит Давасарман провел белых путешественников на край каменных осыпей, чтобы определить свое положение. Укрывшись за обломками скал, путешественники внимательно слушали его пояснения.
– Холм с пологими склонами, который виднеется прямо перед нами, это Холм Купцов. Именно здесь Саиб Назар часто устраивал засады на караваны, направлявшиеся из Китайского Туркестана в Индию. Кишлак Наиб Назара находится на расстоянии около двух километров к востоку от холма. Свадебный поезд подойдет с запада. Здесь он задержится на короткий отдых. Отец невесты даст нам сигнал. Мы присоединимся к поезду, который направится к дому Наиб Назара. Оттуда мы, вместе со свадебными гостями, поедем к границе Китайского Туркестана. Наиб Назар нам покажет, где безопаснее всего перейти границу. Мы не должны встретиться в Туркестане с особыми трудностями, так как русские ведут с китайцами оживленную торговлю. Русский паспорт молодого сагиба облегчит нам путешествие. Но теперь мы должны быть настороже, чтобы русские не застали нас врасплох. Шикарр Смуга и молодой сагиб останутся здесь, где мы стоим сейчас, сагиб Вильмовский и я будем наблюдать за пограничной полосой на юге, а сагиб боцман будет присматривать за Садир Ходжей и его людьми. В случае опасности надо, прежде всего, навьючить лошадей.
Солнце начало припекать. Томек достал бинокль. Он лег на плоский камень и стал тщательно осматривать окрестности. Вокруг Холма Купцов простиралась зеленая равнина. В каменных осыпях резвились сурки. Их веселые, беззаботные игры не прекращались ни на минуту. И только выставленные ими «часовые» стояли на холмиках, чтобы сразу предостеречь сородичей, если появится опасность. Раскопанные норы сурков свидетельствовали о частых визитах гималайских медведей [141] , которые летом спускаются сюда с Гималайских гор и Тибетского нагорья в поисках обильной пищи. Летом на Памире можно часто встретить медведей, которые раскапывают норы сурков или ловят в речках рыбу, ловко выбрасывая ее лапами на берег.
141
Гималайский медведь (Ursus tibetanus) – млекопитающее из отряда хищных. От обыкновенных медведей (Ursus arctos) отличается тем, что на лопатках, шее и загривке имеет пушистый воротник из длинных волос. На груди у гималайского медведя – белое пятно, напоминающее по форме латинские буквы V или Y.
Томек рассматривал равнину в бинокль. Иногда в поле зрения попадалась стая волков, крадущаяся лисица или парящий над норами сурков хищный орел. Спустя час, как было условлено, Томек разбудил дремавшего Смугу и передал ему бинокль. С часовым запрещалось говорить, поэтому Томек улегся на гладком камне и смежил веки. Но спать ему не хотелось. Он с тревогой думал о скорой встрече с Наиб Назаром.
«Если разбойники узнают правду, то нам несдобровать, – думал он. – Может быть разумнее было бы рассказать обо всем папе и Смуге? Но ведь Смуга может рассердиться. Нет, лучше ничего не говорить. А самому держать ухо востро. Да и боцману тоже».
Придя к такому выводу, Томек стал думать о Салли. Он сразу же забыл о Наиб Назаре, винтовках и золоте, спрятанном в горах Алтынтаг.
Спустя три часа Удаджалак принес им обед.
– Вы, благородные сагибы, ничего подозрительного не заметили? – спросил он.
– Я видел только сурков, волков и лисицу, – шутливо ответил Томек.
– Это значит, что поблизости нет людей, – заметил Удаджалак. – Через час мы станем навьючивать лошадей.
– И, в случае удачи, завтра перейдем границу Китайского Туркестана, – добавил Смуга, принимаясь за еду.
Прошло еще около двух часов. Теперь Смуга стал ежеминутно высовывать голову из-за обломка скалы, чтобы получше разглядеть в бинокль западную часть равнины. Некоторое время спустя он подал Томеку бинокль и сказал:
– Едут! Взгляни и сейчас же сообщи нашим! Пусть не забудут подтянуть подпруги. Поспеши, пожалуйста, теперь каждая минута промедления может обречь всю нашу экспедицию на неудачу!
Томек посмотрел в бинокль. С запада приближалась кавалькада всадников и караван вьючных животных. Между горбами верблюдов мерно колыхались большие тюки. Томек вернул бинокль Смуге и, прячась за скалами, побежал к лагерю.
Канджуты, которые вынудили вьючных мулов лечь на землю, так и не сняв с них вьюков, теперь быстро и энергично подняли усталых животных на ноги. Белые путешественники, желавшие сохранить силы лошадей, теперь навьючивали их и подтягивали подпруги. Не прошло и получаса, как индийцы во главе с Удаджалаком свернули весь лагерь и стояли у лошадей, держа их под уздцы.
Вильмовский, Томек и боцман приблизились к Смуге, стоявшему на часах.
– Они скоро подойдут, – сообщил Смуга. – И, судя по всему, остановятся на отдых между нами и Холмом Купцов. Все ли у нас готово?
– Да, мы можем двинуться в любую минуту, – ответил Вильмовский.
– Помните, что надо надвинуть шапки на глаза и скрыть бороды в тулупах, – предостерег Смуга.
Вскоре около Холма Купцов показался свадебный кортеж. Впереди, на верблюде, покрытом толстым, цветным войлочным ковром, сидела укутанная в меха, с паранджой на голове, девушка, как видно, невеста. Два всадника ехали по обеим сторонам верблюда, держа его под уздцы. У второго верблюда на спине была разобранная юрта [142] , в которой после свадьбы следовало поселиться молодой паре. Другие верблюды и лошади были навьючены домашним имуществом и прочим скарбом. Караван замыкали киргизы, гнавшие перед собой быков и коров.
142
Юрта – круглое жилище кочевых племен, сделанное из войлока. Деревянный или бамбуковый каркас обтягивают войлоком так, что вверху остается круглое отверстие, в зависимости от погоды закрываемое куском войлока, который можно стянуть при помощи шнура. Снаружи войлок крепится к жердям широкими цветными лентами. Пол застилают тростниковыми циновками, прикрытыми сверху войлоком.