Томка и рассвет мертвецов
Шрифт:
— А остались от него только гимнастерка и сапоги, — констатирует Макс.
— Так точно.
— А вчера ты проснулся после пьянки с Ястребом на окраине города, раздетый и чуть живой. Почему он позволил тебе уйти?
Изгой пожимает плечами. Он ничегошеньки не помнит, это факт. Вполне возможно, что парни накачали его вискарем до потери сознания и отвезли на окраину в надежде, что он замерзнет или свернет шею в каком-нибудь овраге. Но то ли не рассчитали дозу, то ли запаздывающая зима подвела, но Павел очнулся,
— Одно мне известно точно, — говорит он. — Кузнечик не стучал комбату на обидчиков. Это был Стас Комарин. Я узнал об этом уже под самый дембель. Дело о гибели Сергея спустили на тормозах, хотя части досталось: военная прокуратура, инспекции, допросы, комитет солдатских матерей, журналисты, газеты, телекомпании. Но таких случаев в армии — десятки, и концов никогда не найдешь. Армия своих не сдает. А Комарика я позже поймал на другом стуке, но сдавать его Ястребу не стал.
— Добрый ты, — говорит Славка.
— Нет. Просто трус.
— Не без этого, — констатирует Макс. В его голосе больше нет ни тени высокомерия. Лишь сосредоточенность. — Что собираешься делать?
— Что и собирался.
— Хочешь попить крови?
— Возможно. Он должен заплатить… как плачу я.
— А что у тебя на него есть, кроме эмоций?
Изгой смотрит в потолок.
— Так, есть кое-что.
Макс с улыбкой кивает. Чем-то он напоминает Павлу старшего лейтенанта Березина. Такой же холодный и жесткий.
Несчастный
Меня пугают ночные звонки.
Впрочем, я не оригинален. Мало кто из вас вскакивает от радости, когда лежащий на тумбочке кусок пластика пронзают судороги вибрации, а дисплей окрашивается во все цвета радуги. Никто не звонит ночью, чтобы донести благую весть, и избави вас Бог от ночных звонков.
Меня в ту ночь не избавил.
— Алло?
— Мы говорили сегодня, — просипел неизвестный мужчина.
Я посмотрел на дисплей. Тот самый номер. То ли Ястреб, то ли еще какая дикая птица.
— И что дальше? Вы на часы смотрите, дружище?
Он оставил мой полусонный гнев без внимания.
— Если мы встретимся, вы сможете гарантировать… ммм, секретность?
Я опустил ноги на пол, нащупал тапочки. Никогда не умел разговаривать и сидеть при этом неподвижно на одном месте. Мне почему-то обязательно нужно ходить и что-то трогать руками.
— Ничего не могу гарантировать.
— Тогда зачем вы звонили?
— Чисто из любопытства. Пожилая женщина оплакивает своего племянника, и мне показалось, что ей стоит помочь. Какого черта вы являетесь по ночам к ней в дом? И, кстати, кто вы?
Несколько тяжелых вдохов-выдохов. И резюме:
— Я перезвоню.
Я бросил телефон на одеяло.
— Чертов идиот! Такой сон спугнул!
Из
— Па-ап…
— Что случилось, моя хорошая? Почему не спишь?
— Я проснулась.
— Это я уже понял. Тебя телефон разбудил?
Она обняла меня, уткнувшись личиком в грудь.
— Сон приснился. А потом телефон разбудил.
— Что приснилось?
— Так, ерунда всякая. Меня хотел утащить мертвец.
«Боже ты мой», — подумал я.
Я посидел с ней, поглаживая по спине, а потом мы улеглись спать. Я лег на спину, Томка положила голову на плечо и вскоре засопела. Как же я завидую ребятишкам. Они умеют бороться со своими страхами — для этого им достаточно лишь нащупать рядом руку родного взрослого, и все печали отойдут, растают как мороженое на солнце. Я так не умею.
Так, давай ближе к нашим баранам, Антон Васильевич.
Что нам вообще нужно от этого дела? Чего ты хочешь? Помочь несчастной женщине? Оказать любезность матери, попросившей за подругу? Вроде никого не убили, не похитили, не ограбили, криминалом не пахнет.
Тогда чего?
Ясности хочется. Во мне взыграло обычное человеческое любопытство, помноженное на профессиональную любознательность. Не люблю я оставлять такие роскошные загадки. Так алкоголик в завязке не может спокойно пройти мимо чужого бокала, в котором еще осталось немного. Подмывает подойти и проорать в ухо: «Какого черта не допиваешь?!»
Утром в офисе Петя огорошил меня тем, что не смог идентифицировать обладателя телефонного номера, с которого мне звонил мой ночной собеседник.
— Никакого Коршунова на нем нет, — развел руками мой заместитель. — И Рожкова тоже. И никого из армейского списка вообще. Номер зарегистрирован на некоего Дмитрия Константиновича Кочубеева в тьмутараканском году, у мелкого среднеуральского оператора, который несколько лет назад вошел в состав федерального холдинга связи. Ты знаешь Дмитрия Константиновича Кочубеева?
— Нет.
— Тогда ничем не могу помочь.
— Ты хочешь сказать, что меня поднял с теплой постели Кочубеев со Среднего Урала?
— Я хочу сказать, что где-то в природе существует человек с такой фамилией, а уж какое отношение он имеет к твоему призраку, решать тебе.
— Решать мне, решать мне. Никакого с вас толку!
Впрочем, с другой задачей Петя справился на «отлично». К полудню он нашел мне самого Виталия Коршунова. Точнее, всучил ниточку, с которой я мог при желании намотать порядочный клубок.
— Вот, смотри, — сказал он, выкладывая на мой рабочий стол несколько документов. — Знатный типчик твой Ястреб. Оказывается, клуб «Каньон» уже несколько месяцев не работает в полную силу, потому что его терзают проверками и наездами. Банкротство, долги, кредиторы. Кто-то положил на него глаз.