Тонкий человек
Шрифт:
– А что ты знаешь теперь? – спросил я.
– Ничего, – медленно сказала она, и лицо ее начало краснеть, – но я догадываюсь. – Она уткнулась глазами в свой чулок.
– Догадываешься, – проворчал я. – Ты, конечно, дрянная девчонка, но не надо так смущаться. Если в голову тебе приходят только гадкие мысли, тут уж ничего не поделаешь.
Она подняла голову и рассмеялась, однако, задавая следующий вопрос, вновь посерьезнела.
– Как вы думаете, я буду очень похожа на маму?
– Я бы не удивился.
– Вы действительно так думаете?
– Ты хочешь, чтобы я сказал «нет»? Нет.
– И
Я первым закончил одеваться и вышел в гостиную. Мими сидела у Йоргенсена на коленях. Она встала и спросила:
– Что тебе подарили на Рождество?
– Нора подарила мне часы. – Я показал их Мими.
Она сказала, что они прелестны, и была права.
– А что ты ей подарил?
– Ожерелье.
Йоргенсен спросил: «Можно?» и, поднявшись, налил себе выпить.
В дверь позвонили. Я впустил Куиннов и Марго Иннес и представил их Йоргенсенам. Наконец, закончив свой туалет, Нора и Дороти вышли из спальни, и Куинн сразу же привязался к Дороти. Пришел Ларри Краули с девушкой по имени Дэнис, а несколько минут спустя явилась чета Эджес. Я выиграл у Марго в кости тридцать два доллара. Девушке по имени Дэнис пришлось удалиться в спальню и на некоторое время прилечь. Чуть позже шести Элис Куинн, с помощью Марго Иннес, удалось оторвать мужа от Дороти, и она увела его куда-то, где их уже ждали. Ушли супруги Эджес. Надев сначала свое пальто, Мими одела мужа и дочь.
– Конечно, я сообщаю об этом слишком поздно, но, может, вы нашли бы время завтра вечером приехать к нам на ужин?
– Конечно, – сказала Нора.
Мы пожали друг другу руки, каждый сказал что-то вежливое, и они ушли.
Нора закрыла за ними дверь и прислонилась к ней спиной.
– Бог ты мой, как он симпатичен, – сказала она.
VIII
До того момента я вполне отчетливо представлял себе, что делаю и какое место занимаю во всей этой Вулфово-Уайнантово-Йоргенсеновой истории (ответами на возникающие вопросы были, соответственно, «ничего» и «никакое»), однако, когда часа в четыре на следующее утро по дороге домой мы заехали в ресторан на чашку кофе, Нора развернула газету и в колонке сплетен наткнулась на такую строчку: «Ник Чарльз, бывший „ас“ из Транс-Американского детективного агентства, прибыл с Побережья, чтобы раскрыть тайну убийства Джулии Вулф»; а когда часов шесть спустя я открыл глаза и уселся в постели, то увидел, что Нора трясет меня за плечо, а в дверях спальни стоит незнакомый мужчина с пистолетом в руке.
Незваный гость был плотным, смуглым, моложавым, с широкими скулами и узко посаженными глазами. На нем были черная шляпа-котелок, прекрасно сидевшее черное пальто, темный костюм и черные ботинки; складывалось впечатление, что все это он купил в магазине не более пятнадцати минут назад. Ни на что не нацеленный черный пистолет тридцать восьмого калибра удобно лежал в его руке.
– Он вынудил меня впустить его, Ник, – оправдывалась Нора. – Он говорит, что должен...
– Мне нужно поговорить с вами, – сказал мужчина с пистолетом. – Больше мне ничего не надо, но это я должен
К тому времени я уже окончательно проморгался и проснулся. Я посмотрел на Нору. Она была возбуждена, но явно не испугана: с тем же выражением лица она могла бы наблюдать, как всего лишь на полголовы опережая остальных приходит к финишу лошадь, на которую она сделала ставку.
– Хорошо, говорите, – сказал я – но, может, сначала уберете пистолет?
Его нижняя губа растянулась в улыбке.
– Не надо мне демонстрировать, что вы – кремень. Мне о вас рассказывали. – Он убрал пистолет в карман пальто. – Я – Шеп Морелли.
– Никогда о вас не слышал.
Он шагнул в комнату и покачал головой из стороны в сторону.
– Я не убивал Джулию Вулф.
– Может, и не убивали, но принесли эту новость вы не туда, куда следует. Я не имею к этому делу никакого отношения.
– Я не видел ее уже три месяца, – сказал он. – Мы завязали друг с другом.
– Скажите об этом полиции.
– К чему бы мне ее убивать? Она всегда была передо мной чиста, как стеклышко.
– Все это очень здорово, – сказал я, – только вы ошиблись номером телефона.
– Послушайте, – он сделал еще один шаг по направлению к кровати. – Стадси Берк говорит, что когда-то вы были «о'кей». Именно поэтому я здесь. А полиция...
– Как поживает Стадси? – спросил я. – Мы не виделись с тех пор, как он загремел за решетку то ли в двадцать третьем, то ли в двадцать четвертом.
– У него все в порядке. Он хотел бы вас повидать. Теперь он владеет заведеньицем на Сорок девятой восточной улице – «Питирон Клаб» называется. И все же скажите, чего это закон ко мне привязался? Они думают, что я убил ее? Или просто хотят повесить на меня что-нибудь другое?
Я покачал головой.
– Я бы сказал вам, если бы сам знал. Не верьте газетам, они вас дурачат: я в стороне от этой истории. Спросите полицию.
– Хитро придумано. – Его нижняя губа опять растянулась в улыбке. – Хитрее я бы и сам за всю жизнь не придумал. Особенно если учесть, что капитан полиции, после небольшого спора, который у нас с ним вышел уже три недели валяется в больнице. Ребята очень обрадуются, если я загляну к ним и начну задавать вопросы. Их дубинки, наверное, просто дрожат от нетерпения. – Он протянул руку вперед, ладонью вверх. – Я пришел к тебе без всяких задних. Стадси говорит, что ты – без всяких задних. Так и будь без всяких задних!
– Я и стараюсь быть «без всяких задних», – заверил я его. – Если бы хоть что-нибудь знал, то...
Во входную дверь три раза резко пробарабанили костяшками пальцев. Прежде, чем стук затих, пистолет был уже в руке Морелли. Казалось, будто его взгляд заметался во всех направлениях сразу. Исходившим из самой груди голосом, в котором появились металлические нотки, он прорычал:
– Что такое?
– Не знаю. – Я приподнялся в постели чуть повыше и кивнул на пистолет в его руке. – С этой штукой чего тебе бояться? – Пистолет был нацелен точно мне в грудь. В ушах у меня застучала кровь, а губы неожиданно словно вспухли. – Пожарной лестницы нет, – сказал я и протянул руку к, сидевшей на дальнем конце кровати Норе.