Тонкости зельеварения
Шрифт:
Я скинула халат и в одной сорочке пришла к нему в "ванную". При виде знакомой вышивки на декольте капитан предвкушающе улыбнулся. Медленно и сосредоточенно я вымыла его волосы, намылила спину и грудь, и полила из ковшика, смывая мыло. — Дальше я сам. Подожди меня там…
Сорочка была слегка влажной от брызг. Я остановилась у своего кофра. Сменить? или… с меня ее все равно скоро снимут. Наверное. Я подняла упавший на землю китель, встряхнула его и повесила на второй стул. Собрала бумаги в стопку и замерла в нерешительности посреди комнаты. Может быть, капитан сильно устал. Предложить ему мой бодрящий отвар? Или пусть лучше отдохнет? Кровать была только одна, и не сочтет ли он настоятельным намеком…
Капитан
Его рука вернулась туда, где бесчинствовала утром, но на этот раз не было преграды из панталон. Вторая бродила по моему телу, будто капитан старался запомнить каждый уголок. Я откинулась ему на грудь, но удержаться на ногах было выше моих сил, и я стала сползать вниз. Капитан присоединился ко мне. Кажется, до кровати мы не доберемся. Я наклонилась вперед, попытавшись скинуть сорочку, но капитан воспользовался открывшимся возможностями. Я закусила конбрийскую вышивку, пытаясь не кричать под его движениями. Мне не удалось. Надеюсь, он поставил полог тишины. Больше мыслей у меня не было. Ни на шелковых простынях, ни на на жаккардовых диванах мне не было так хорошо, как на земляном полу солдатской палатки.
Уже засыпая, я вспомнила, что не задала капитану важный, очень важный вопрос. Вскочив, я растолкала мужчину. — Что случилось? — Мне нужно кое-что у тебя узнать. Только ответь честно! — Хм. Я постараюсь, но я не все сведения могу сообщать, ты же знаешь. — Эти — можешь. Даже должен!
Капитан вздохнул: — Спрашивай. — Как тебя зовут? По-настоящему? Делить постель и жилье с мужчиной, имени которого я не знаю, это слишком даже для магички.
Капитан засмеялся, повалил меня на кровать и поцеловал. — Эдвард Чисток. Как видишь, ничего примечательного. А теперь спать.
Глава 36. Новые тайны
Утром я сходила в госпиталь. В этой части лагеря всем заведовала госпожа Альбина, суровая женщина за пятьдесят, лекарь из горных районов Конбрии. Помощницей у нее была молодая риконтийка, Розалия Буртон. Девушка показалась мне знакомой по Байрокским временам. — Мне кажется, я вас где-то видела. Наверное, вы закончили Байрокандскую академию?
Почему-то мой вопрос ее испугал. — Да, я закончила академию, но я слабосилок. Делаю здесь, что могу, — она обвела рукой палату, в которой лежали раненые. — Вы зельевар? Наконец-то у нас появятся настоящие зелья! Ой, простите, меня зовут.
Девушка так стремительно исчезла, что мне показалось — что она меня боится. Я обратилась к лекарю: — Госпожа Альбина, я чем-то обидела вашу помощницу? — Рози бывает странной. Иногда задумывается о чем-то своем, приходится несколько раз окликать, прежде чем отзовется. Она с семьей проезжала поселение, на которое напали. Семья погибла, ей единственной удалось выжить. — Это было риконтийское село? И напали конбрийцы? — В том-то и дело, что до сих пор неизвестно, кто напал. На нападавших была конбрийская форма. Но наши специальные войска совершали тайный рейд, расследуя предыдущие нападения, и завидев их нападавшие сбежали. Рози была без сознания, в селении многие погибли, остальные разбежались или были не в состоянии оказать ей помощь. Ее забрали сюда. Из этого поселения здесь две дюжины семей — раненые и их родные. — И она не хочет возвращаться в Риконтию? — Всем, кто в этом лагере, приходится остаться, пока ситуация не переменится. Даже конбрийцев не выпускают, чтоб не сболтнули чего лишнего, а уж риконтийцев и подавно. Но вы не думайте плохо про Рози, у нее хорошее образование, она понимает в лекарском деле удивительно для тех, кто не учился на лекаря. И характер у нее… — госпожа Альбина усмехнулась. — Вы еще увидите, как она умеет заставить пациентов принимать горькую настойку или разрабатывать поврежденную конечность.
Надо поговорить с бедняжкой. Может, мне удастся чем-то ей помочь.
Мне представили еще трех санитарок из поселянок, села которых сожгли неизвестные нападающие. Это были простые бесхитростные женщины без двойного дна.
Я составила список зелий, которые нужны госпиталю в первую очередь, осмотрела, что есть из зельеварного оборудования, и сделала еще один список — для покупок в Лероне. Завтра Лиама собирались везти в Леронскую тюрьму, чтобы передать дальше, а назад будут возвращаться, нагруженные ящиками для нужд лагеря и госпиталя.
Вернувшись в лагерь к вечеру, я собрала грязное белье, прихватила пару рубах капитана и отправилась к ручью. Надо бы добавить в список кадушку для стирки и побольше мыла.
Я возвращалась с мокрым бельем, когда мимо меня в лагерь въехала кавалькада из полудюжины военных. У одного из них на плечах красовались эполеты — видимо, высокий чин. Я присмотрелась к офицеру, офицер присмотрелся ко мне и спросил у высыпавших навстречу лейтенантов: — Почему цивильные в лагере? Мне казалось, они должны жить при госпитале и в расположении не появляться.
Кто-то из лейтенантов зашептал ему что-то на ухо. Офицер обжег меня гневным взглядом и приказал: — Леди в штаб, капитана под арест.
Меня так и повели в штаб с бельем в руках, только у входа спохватились, забрали мокрую кучу и сложили у палатки. Я вошла внутрь.
Новый офицер уже был здесь. — Полковник Кроу к вашим услугам. — Графиня Мадлен Байрок. — Ваше Сиятельство, я приношу свои извинения за обращение с вами неподобающим образом. Капитан будет отдан под суд. Немыслимое дело, немыслимое! Он один из лучших моих людей, но такое преступление я не могу оставить безнаказанным. Вас завтра же препроводят в Лерон и оттуда доставят в столицу, где устроят со всеми подобающими вам удобствами. К сожалению, мы не можем отпустить вас в Риконтию после того, что вы здесь видели, но мы устроим вас наилучшим образом, обещаю.
Я подождала, пока иссякнет поток его красноречия и принялась объясняться. — Господин полковник, я высоко ценю вашу заботу и ваше стремление поддерживать мораль и дисциплину в вверенных вам войсках. Но капитан не нарушал ни того, ни другого. Мы были знакомы раньше и состояли в связи.
Наверно, будь я лет на пять моложе, я бы не смогла провести этот разговор так прямо и откровенно. Но я магичка двадцати трех лет, никто не ждет от взрослых магичек девичьей стеснительности. Однако полковник отчего-то отвел глаза. Звезды, да он же ненамного старше меня. Странный полковник. Невзирая на его смущение я продолжала: — Капитан спас меня дважды от одного и того же преследователя. Один раз — прошлой осенью, второй — вчера, когда снял проклятье, которое мешало мне говорить. Этого преследователя завтра повезут в Лерон, и уверяю вас, я вовсе не желаю быть ему попутчиком. Более того, если возможно, я была бы рада остаться здесь.
У полковника вытянулось лицо, он привстал со стула, будто бы чтоб лучше меня рассмотреть. — Здесь? — неверяще изумился он. — Вы предпочитаете жить в солдатской палатке со всеми ее… кхм… удобствами? Не в столичном особняке с прислугой и возможностью выходить в город? — Именно так. — Леди Байрок, если капитан вас запугал, если он вам угрожает, поверьте, у меня хватит власти обеспечить вашу безопасность. — Благодарю вас, полковник, но я бы попросила выпустить капитана из-под ареста. Он не сделал ничего предоссудительного. Напротив, его поступки были исключительно благородного свойства.