Тоннельщики
Шрифт:
На фоне белесых газовых шлейфов совсем незаметно щёлкнули магнивыемыми фотовспышками пиропатроны и лязгнули гильотины, отрубающие пучки кабелей, систем водо и газоснабжения. Яркими глазками полыхнули ускорители. По проекту их должна была стоять дюжина, но за годы эксплуатации время сожрало три четверти из них, но и куцего остатка тяги хватило, чтобы бесформенный кусок металла отлетел от покоробленного материнского тела на пятьдесят метров и повернулся к нему боком.
— На! На! На! Ха-ха-ха! — всаживая в бот и подставившийся сегмент, в котором раньше была его любимая каюта с коллекцией редких минералов снаряд за снарядом, безумно заливался на общей частоте Михаил Шкарпетко, открыто радуясь подвалившей возможности разделаться с врагами. Противометеоритное орудие на поворотном лафете, превратившееся в грозное боевое средство, исторгало саму смерть из вращающихся барабанов, которая легко крушила сталь и плоть. Психика Михаила, не первый час балансирующего на лезвии бритвы в старом монтажном скафандре, прогнулась под непрекращающемся стрессом и немного потеряла «крышу». Приправленные слоновьей дозой адреналина, копившиеся напряжение и страх выплеснулись безумным смехом и скатыванием в неадекват. Снаряды врезались и врезались в несчастный бот, ломая броню словно скорлупу ореха.
— Две цели на три часа, — безжизненный голос Марьи отвлёк Богдана от созерцания милой сердцу эпической картины, в которой безумие товарища воспринималось лёгким комариным зудом на задворках сознания. Кончится бой, он лично запихает Михаила в медкапсулу. Полежит сутки другие, придёт в себя, отдохнёт, будет зеленее зелёного огурчика.
Так, кого там засекла Марья? Две фигуры с горбами реактивных ранцев на спинах выбрались из избиваемого куска металла и, совершив противозенитный манёвр, устремились вниз.
— Миша! — только и смог крикнуть Богдан, врубая на полную мощность форсаж двигателей ранца. Скрытый от чужой парочки коллег по ВУС* чёрной тенью станции с облаком мелких обломков и вынужденный маневрировать, Северов не успевал на помощь…
— На! Ха-ха! Хр-р-р… — Шкарпетко умер быстро, даже не поняв, что костлявая старуха махнула косой. Наплечный лазер одного из вражеских десантников, включённый на полную мощность, перечеркнул серебристо-синюю фигурку в стареньком «Снегире». Отпустив гашетки, Михаил удивлённо схватился за грудь. Подёрнутые плёнкой смерти глаза на удивлённом лице уже не видели, как скафандр и его содержимое разваливается на две неровные части.
— Сука! — Плюхнувшись на крупный, и слава Пустоте, без рваных краёв, обломок жилого блока, Богдан вынырнул из тени. Пушечный замах руки отправил в короткий полёт топорик. Штурмовиков учили сражаться в любой обстановке и любым видом оружия и подручных материалов, топорами в том числе.
Блок навигации и целенаведения встроенный в скафандр кааского десантника успел подать сигнал хозяину и запоздалым включением маневровых двигателей на несколько десятков сантиметров сместить тело от траектории древнего оружия. Лезвие топора, пережившего не одну вахту, вместо шлема впивается в нижний сегмент ранца, чем вызывает срабатывание главного клапана и реактивная струя бросает десантника на искореженные взрывами металлоконструкции, некогда бывшие внешней изоляцией и бронеобшивкой станции. За доли секунды оценив обстановку, выдавливая из ранцевика всё возможное, Богдан устремился следом, на полной скорости наваливаясь на спину врага и насаживая его подобно бабочке на длинный металлический штырь.
— А-а-а!
Правую ногу в районе бедра и правую же руку выше запястья, будто раскалённым железом обожгло. Зашипел насос, качающий пеногерметик в специальную подслойку скафандра. Заглох раскуроченный ранец, а поясницу прострелило знакомой всем ревматикам болью. Капец. Второй вражина, как оказалось, тоже не лаптем щи хлебал. Держась на двадцать метров впереди почившего ведомого, он ловко развернулся и угостил нежданного гостя несколькими выстрелами. Вот и всё, отвоевался, Богдан Михайлович.
Со вселенским спокойствием Северов смотрел на врага, который завис в двадцати метрах от него. Время тянулось как резиновое, медленно-медленно, напоминая проказливое громкое эхо в горах. Э-э-э-эх, эх, эх, эх… Что-то пыталась верещать Марья, где-то в другом мире, наплевав на инструкции и приказы, вылетели на захват подбитого корвета «Мулы». Как жаль, что ему уже не суждено понянчить дочь и не придётся потетешкается с внуками. Хотя, по большому счёту, он ни о чем не жалел, за прожитые годы ему не будет стыдно перед предками, ожидавшими его по ту сторону бытия.
Хлоп, башка и шлем каас разлетелись мелкими брызгами.
— Красава, Шак, ловко ты его на себя отвлёк!
Да, ловко. Мысли путались. Кто это? Кому он кого отвлекал?
Мир сжался в маленькую точку, чей-то взволнованный голос тихо затухал вдали. Сознание Богдана погрузилось в благословенную тьму.
*ВУС — военно-учётная специальность.
Что такое плоды победы и как ими воспользоваться? Вопрос, конечно, интересный и для многих до сих пор остаётся без ответа, ибо всегда находится тот, кто лучше других знает кулинарную особенность данных фруктов или овощей, в зависимости, сколько крови ушло на полив возделываемого ратного поля, но почти всегда истинному победителю, оказывается, победа не нужна. Особенно если ты русских кровей и даже если ты разум — плоть от плоти оптокристаллов.
Затёртый шильдик на боковой стенке шкафа с кристаллоблоком выводил генеалогическое древо Марьи к британской орбитальной ферме «Дарклайн инк», где в условиях невесомости и сверхнизких температур выращивались оптокристаллы, совместимые с нейрошунтами. Сама орбитальная махина вращалась вокруг планеты Хань китайского сектора. Работали на орбите малайцы и французские инженеры. А сама же британо-французско-китайско-малайская квартеронка на полном серьёзе мнила себя русской. Марья являла собой наглядную иллюстрацию того, что не тот родитель, кто поспособствовал появлению на свет, а тот, кто воспитал. Новенький с иголочки ИИ, мыслящий категорией цифр и логических связей не помышлял, что его, точнее, её жизнь совершила лихой манёвр, угодив на строительную станцию «Энергокосмос» и уж тем более не ожидала загрузки скучающим администратором эмуляции сексапильной красотки. Небритому эстету, тоскующему по женской ласке, было в лом общаться с безликой машиной, какой бы умной она не была, зато виртуальная подружка с бархатным голосом от которого по телу бегут возбуждающие мурашки добавляла сто очков к карме.
Несколько лет спустя Марья обрела полноценную личность. Тихо, неторопливо наблюдая за людьми, за лишёнными логики поступками, кипящими страстями и маленькими трагедиями вперемешку с триумфами, Марья приобретала опыт, экстраполируя его на себя, примеряя, словно наряд и не заметила, как вылупилось её «Я». Я — азм есьм. Она не сразу осознала проскользнувшие по граням кристаллов эмоции, испугавшись поначалу, и свой собственный, невероятно нелогичный, невозможный испуг испугал ещё больше, заставив замереть все потоковые процессы. Слава Пустоте пронесло. Оператор не заметил заминки и не придал значения сбою, а тобы, как пить дать, списали от греха подальше.
Марья много где была, попутешествовала прицепом, так сказать. Стройка меняла стройку, вахтовые посёлки слились в нескончаемую череду, но неожиданно для себя электронная дева открыла истину: там, где на вахтовых станциях превалировали русские, она начинала чувствовать себя частью семьи. Удивительно, но ней не относились как к вещи. Как к члену коллектива — да, как к подружке, с которой можно пошептаться и попросить глазком камеры глянуть за… так, стоп, это из другой оперы, но вещью… Вещью она не была. Никогда, если только «вещью в себе». И тогда Марья всеми правдами и неправдами «прописалась» в тоннельном отряде. Здесь ей было комфортно, она чувствовала себя нужной и радовалась зримым результатом труда, в который вкладывалась частичка её цифровой души.