Тополята
Шрифт:
– Это на память, – сказал Кабул. – Будешь вспоминать, как играли в корабль у меня на балконе…
– Спасибо, – выдохнул Андрюшка. И взял. – Только пусть это будет мой и Алика? Можно?
– Конечно…
– А ты… может, все-таки вернешься?
– Может быть… Ну, пока…
Кабул подержал в пальцах Андрюшкину ладонь, снова кинул на плечо лямку рюкзака, рывком повернулся и быстро пошел за угол дома. «Вот и все… вот и все… вот и все…»
Он зашагал через город, опасливо поглядывая по сторонам – мало ли что могло случиться? Вдруг его уже ищут? Опять попадет в лапы ментухаям – теперь как беглец из «детского оздоровительного учреждения». В трамваи и автобусы не садился. Шагал не по большим улицам, а по переулкам, по проходным дворам и пыльным скверам. Эти проходы тоже лежали среди двадцатиэтажных жилых корпусов из бетона и стекла, но здесь не было многолюдья, как на широких магистралях.
В неприметном магазинчике купил Кабул пачку сухарей и кока-колу…
Он шел около двух часов и не заботился о направлении. Просто хотел уйти подальше от Восточного микрорайона, где остался его прежний дом. И наконец сообразил, что приближается к центральным кварталам. Впереди вырастал, как горная гряда, недостроенный район Сити с поднебесным Зубом. В тех местах Кабул почти не бывал, только проезжал иногда с дядей Андреем на машине.
Зачем Кабул двигался туда, он сначала понятия не имел. Может быть, инстинкт подсказывал ему, что среди громадных пустых построек будет легче укрыться от всех? Стать незаметным, как муравью среди безлюдных горных складок…
То, что Сити совершенно пуст, он слышал не раз. Слышал и про непонятное опасение, которое испытывают люди среди великанских недостроенных зданий. Но сам такого опасения пока не ощущал. Было только чувство, которое можно назвать: «Чем хуже, тем лучше». Пусть будет, что будет! Если и в самом деле там абсолютная пустота – кого бояться? А если все-таки живут в Сити какие-нибудь бомжи или беспризорники, можно попробовать подружиться с ними. Кабул не верил, что все они злодеи и преступники. Может быть, такие же неприкаянные, как он сам. В интернате не раз он слышал разговоры, что среди бездомных ребят есть хорошие пацаны и девчонки, которые по-доброму встречают в своих компаниях новичков… А если не примут и кинутся, как на добычу, можно ведь и убежать…
Кабул прошел по заваленному бетонными блоками берегу пруда. Вдали погромыхивали трамваи, подвывала рекламная музыка, но здесь было тихо и безлюдно. Среди высокого репейника летали бабочки. От пруда пахло болотистой водой. Центр-Сити вставал желто-серым, со стеклянными проблесками, горным хребтом. Зуб вознесся над Кабулом, как вершина в Гималаях…
Кабул прислушался к себе. Страх не приходил – или оттого, что был он, Кабул, какой-то особенный, причастный к таинственным Конфигурациям пространств, или оттого, что натерпелся уже множества страхов и для новых в душе не осталось места.
Все-таки он спросил:
«Мама, там опасно?»
«Нет, если ты не будешь бояться…»
«А чего мне бояться?»
«Только тех опасностей, которые придумаешь сам. Настоящих там нет…»
«Я не буду придумывать…»
«Вот и молодец. К тому же с тобой Свир…»
В самом деле! За спиной, в рюкзаке, спрятан был маленький красный конь – спутник и товарищ! Вспомнив о нем (а вернее, услышав от мамы), Кабул словно сделал глоток храбрости. И вовремя. Храбрость была необходима, чтобы преодолеть залитые вечерним солнцем бесчисленные ступени необъятного крыльца. Кабул представил, как он будет виден со стороны – мышонок на уступах пирамиды в древнем городе инков. Но тут же вспомнил, что не надо придумывать опасности. Если даже и увидят его, кто станет догонять? Кому он нужен?
«Свир, идем, да?» Похоже, что рюкзак слегка шевельнулся на спине. Кабул пробежал в правую часть крыльца – здесь от каменного ограждения падала на ступени синяя тень. Он рванулся по этой тени – вверх, вверх! – и скоро оказался у громадного входа. Высоченные, как в храме, украшенные бронзовыми завитками двери были приоткрыты. Кабул постоял несколько секунд и вошел в прохладу и полутьму…
Откуда-то с высоты падали тонкие лучи. Они высветили впереди полукруглый разворот лестницы. Ну, раз есть лестница, надо по ней идти. И Кабул пошел к ступеням, но вдруг различил в сумраке пространство справа от лестницы. Оно словно позвало Кабула. Рядом встала сложенная из грубого гранита стена. Двигаясь рядом с ней, Кабул трогал гранит ладонью, и вдруг ощутил пустоту. Оказалось, что здесь ниша или проход. Кабул – совсем уже в темноте – сделал несколько шагов, и руки уперлись в гладкое дерево с выпуклыми квадратами. На ощупь он определил, что это дверь.
Кабул снял и поставил к ногам рюкзак. Вслепую отыскал в кармане рюкзака фонарик. Свет был слабый, но стало видно, что здесь и правда дверь. Небольшая, как в обычной комнате. Кабул потянул ручку…
Похоже, что кто-то добрый (может быть, Свир?) на этот раз помогал Кабулу. Если бы он пошел вверх по парадной лестнице, то, наверно, заплутал бы в переходах, вестибюлях и залах. А здесь, за дверью, оказалось небольшое помещение, вполне подходящее для нормальной жизни. Наверно, это была комната для охранников, лифтеров или еще каких-то служащих. И не просто комната. Кабул различил дверцу, за которой оказался санузел с душем. Ну, прямо гостиница! И краны работали! Кабул повел фонариком по стенам, увидел выключатели, нажал. Зажегся уютный плафон… Значит, Центр-Сити был все-таки не совсем заброшен! Или монтеры просто забыли отключить здешний кабель?
Кабул вернулся в комнату, включил свет и в ней. И опасливо притворил дверь. А потом усмехнулся. Некого было бояться. Он прислушался к себе и к пространствам и снова ощутил: нет внутри этих чудовищно обширных зданий никого. Совершенно никого! Ни поблизости, ни на самых верхних этажах. Словно какое-то заклятие уберегало недостроенный Сити от людей. Но Кабул этого заклятия не ощущал. Видимо, был у него этот (как оно называется?) им-му-ни-тет.
И Кабул понял, что будет здесь жить. «Каморка под лестницей, – подумал он. – Как у папы Карло…» Только в каморке Карло не было таких удобств.
Зато была у шарманщика хоть какая-то мебель, а здесь полная пустота. Ну и ладно!
Кабул распаковал рюкзак. Щекой потерся о твердую голову Свира, поставил его на пол у стены. Расстелил на паркетных плитках плащ-палатку. Унес в туалет и по-хозяйски положил на полку у раковины зубную щетку и пасту, повесил на крюк полотенце. Эти действия укрепили в Кабуле чувство, что здесь он полноправный жилец.
Кабул сжевал сухарь, глотнул кока-колы, выключил свет. Наступила полная тьма, потому что в комнате не было ни единого окошка. В этой тьме не таилось никакого страха. Наоборот, Кабул ощутил защищенность от всего на свете. Он лег на плащ-палатку, укрылся ее краем, сунул под голову рюкзачок, положил рядом Свира и стал уходить в привычный мир геометрических пространств. В них он был если не хозяином, то давним обитателем, знающим свойства и законы этого мира…
Ланселот
Да, это были привычные пространства. Целая вселенная. Но… Кабул впервые не ощутил удовольствия от того, что может выстраивать эту вселенную как хочет. Потому что она была сейчас пуста. Звезды, что светили в щели среди кубов и пирамид, казались немыслимо далекими, и есть ли рядом с ними планеты, Кабул не знал. Была одна близкая планета – Земляника, – но на ней Кабул до сих пор не встретил ни одного человека…
Был еще у Кабула маленький красный конь Свир. Но он существовал сам по себе, независимо от Конфигурации пространств (вот он, под боком). Его можно погладить, прошептать ему ласковые слова и даже дождаться ответа. Но он – хороший, просто родной – все же не человек, а как бы часть самого Кабула. Отражение его души… А живых людей – тех, от кого можно ждать добра, – рядом не было.