Торговцы жизнью
Шрифт:
Мастерскими теперь называлась та площадь, где ребята собирали субмарину и где сейчас заканчивали подготовку к установке последних деталей. Пестель оказался не прав, Дондика там не было. Зато он отыскался в главном общежитии, где сидел над кружкой такой наваристой ухи, что ее запах Ростик почувствовал еще на подходе.
– Вот, подхватил какую-то утробную заразу. И Глаша вместо бульона отпаивает меня ухой. – Бывший капитан госбезопасности дружелюбно кивнул на толстую кухарку. – Хотите, я и для вас попрошу? Она сегодня добрая.
– Дело у нас довольно сложное, капитан, –
– Воевать с этими подводными – нельзя.
И он быстро, словно его вот-вот могли остановить, изложил все доводы, что пришли в голову Росту. Капитан посматривал то на Пестеля, то на Ростика, и лицо его оставалось спокойным, но он делал все более крупные глотки. Только это и выдавало его напряжение.
– Хорошо, допустим, ты прав. Что вы предлагаете? Ведь это вы оба придумали?
Ростик набрал побольше воздуха и выпалил разом:
– Торговать.
– Что? – не понял даже Пестель.
Рост оглянулся, оказывается, они были тут уже не втроем. За его спиной собрались, тихонько спустившись по лестнице, и Ким, и Винторук, и даже, как ни странно, Председатель Рымолов. Как он тут оказался – было загадкой.
– Ого, – решил не скрывать удивления Ростик. – Я не знал, что вы тут, Арсеньевич. С приездом.
– Здравствуй, Гринев. – Пестелю он только кивнул, видимо забыв его фамилию. – Решил вот посмотреть, как тут и что. Вот они, – Председатель указал рукой на Кима с Винторуком, – меня доставили… Так, говорите, воевать бессмысленно? Что же, идея торговли имеет смысл. Но только если… мы найдем, что им предложить. А если нет?
– Я все равно думаю, что нужно попробовать. Войну развязать мы всегда успеем, а вот мир наладить – начиная с определенного момента с этим будут проблемы.
– Да, понимаю. – Рымолов сел за стол и посмотрел на Глашу, которая тут же вынесла огромный поднос с тарелками. И чего на нем только не было! Пестель громко сглотнул. Впрочем, Председатель не стал чваниться и сделал широкий жест, означающий, что при желании Пестель с Ростиком могут присоединяться. Ким со своим верным волосатиком уже сидели рядом с капитаном.
– И как ты хочешь обозначить этот мир? – спросил Ким.
– У них есть руки, – отозвался Ростик так, словно только об этом и думал, хотя идея пришла ему в голову только сейчас. – Сбросим символ рукопожатия.
– Ну, знак мира у них может быть другой, – пробормотал Рымолов, принимаясь за свою порцию ухи.
Ростик, как это случалось почти при каждой их встрече, обратил внимание, какие у бывшего профессора красивые, тонкие, чистые пальцы. Ему такие и не снились, вернее, свои ему до такой белизны уже, кажется, никогда не отмыть и не выхолить.
– Ты думаешь, мир возможен даже после того, что произошло? – спросил Дондик.
– Именно после того. – Ростик подумал и убежденно добавил:
– То, что они почувствовали нашу силу и умение драться – вовсе неплохо. Это лишь подскажет им – если мы предлагаем дружбу, значит, не от слабости, а по доброй воле.
– Ну, вообще-то и по слабости тоже, – снова пробормотал
– А когда он успел тебя завербовать?
– А тут и вербовать нечего, – отозвался Пестель, отламывая еще один кусок редкой в Одессе ржаной лепешки, испеченной к приезду начальства. – Если эти рыбки захотят, они запрут нас на берегу на веки вечные. Мы и сунуться в море не отважимся. Уж очень здорово они действуют.
– Думаешь, пополам того парня они разрубили? – вполголоса спросил Рымолов.
– Конечно. У них холодное оружие – основа основ, я думаю, они им владеют как самураи какие-нибудь. А на воздухе еще и удар получается резче.
– Так они могут на воздух выходить?
– Ну, наверное, так же, как мы можем нырять под воду с маской, – ответил Ростик.
Внезапно Винторук очень выразительно крякнул, зажал пару жареных рыбин в кулаке и встал. Торжественно, почти как царственная особа, кивнул сотрапезникам, подчеркнуто медленно повернулся к Глаше, которая стояла поблизости, опустил голову. И спокойно зашагал к двери. Ростик знал, что он пошел на свое любимое место на причальной стенке.
– Все сказали? – спросил Дондик, осматривая Пестеля и Ростика. – Или еще какие-нибудь соображения имеются?
Ростик налил себе чаю, встал, быстро поблагодарил Глашу и припустил следом за Винторуком. Это был странный порыв, почти необъяснимый, но он знал, что с этим волосатиком нужно… поговорить. Да, именно так, как с одним из их команды. Потому что он знал что-то, чего не знал Ростик, но что можно было почувствовать, если вот так, дружелюбно, на причальной стенке, под свежую рыбку посидеть рядышком.
Устроившись рядом с бакумуром, он принялся прихлебывать горьковатый желудевый напиток. Его, без всякого сомнения, привез Председатель, который не мог без чая и потому, вероятно, особенно заинтересовался перенесенными с Земли дубами. Но чай чаем, а следовало и момент не упустить. Одну рыбину Винторук уже схрупал, когда Ростик приступил:
– Кто это? – И он нарисовал, как мог, пальцем на пыли между собой и бакумуром русалку.
– Вкр-ма. – Винторук скосил глаза, почти целиком прикрытые на солнышке защитной пленкой, разглядывая Ростикову живопись.
– Викрамы? – Чтобы все было понятно, он обвел рукой море перед собой. – Мы – люди, а они викрамы?
Да, Винторук что-то знал. Но как это выпытать, Ростик не мог придумать. Слишком сложно это неизвестное было, слишком громоздко для рисуночков в пыли и нечленораздельного полурычания бакумура. Охватить то, что нужно было выяснить, можно было только с помощью изощренных абстракций, не менее сложных, чем те, которыми владели гошоды.
Молчание, которое установилось между ними, затянулось, а спустя еще полминуты, когда и вторая рыбина исчезла между отменно здоровыми зубами Винторука, стало непреодолимым. А потом бакумур встал, что-то буркнул, чего даже Ким, вероятно, не понял бы, и ушел. Так Рост и выяснил только то, что рыболюди назывались викрамами. И это было имечко не хуже других, к тому же оно довольно быстро прижилось.