Шрифт:
Александр Зорич
Торговец сладостями
Улица Риедора, застроенная с обеих сторон ветхими лачугами, жмущимися друг к другу столь близко, что между их стенами едва ли смогла бы протиснуться летучая мышь, имела в длину не более трехсот шагов и по праву считалась одной из беднейших в Тардере.
Улица Риедора, получившая свое название по имени известного на весь город повара, некогда славилась обилием великолепных харчевен, но теперь здесь можно было встретить разве что голодную кошку.
"Мне, поверьте, милее птичьих трелей Мягкий шелест монет на дне сарнода",
напевает старик Капилед, довольный удачной торговлей, а в его сарноде трутся друг о друга несколько медяков - утром он купит себе ломоть пирога и капусты.
"Нежной меди приятен сладкий голос",
шепчет Капилед, приближаясь к двери своего дома.
Неожиданно за его спиной из темноты вырастают двое. Их громкая речь спугивает задремавшего возле порога пса.
– Эй, отец!
– говорит первый незнакомец,- ты воешь словно осел, притворяющийся больным.
– Да, старик, - подхватывает второй, - если ты желаешь что-нибудь утаить, иди к нам, мы тебе поможем.
Оба незнакомца разражаются пьяным хохотом. Перепуганный Капилед спешит укрыться от них в своей лачуге, но громоздкий лоток мешает старику проскользнуть в узкий дверной проем.
– Деньги - это смерть, - заявляет второй незнакомец, - мы можем научить тебя этому.
Первый незнакомец перестает хохотать, и, похлопав своего приятеля по плечу, с гордостью сообщает:
– Знакомься, отец. Это - Добряк. Он такой же добрый, как курица, несущая в день целых три яйца, величиной с твою голову.
– Страх - это деньги, - говорит второй незнакомец, - дай-ка нам немного...
– ... Воды, - говорит первый незнакомец, прикрывая второму рот ладонью правда, отец, дай-ка нам немного воды. Жажда, знаешь ли, не шутка.
– Страх - это вода, а вода - это деньги, - вставляет второй незнакомец, вырываясь из рук первого, - разве не так?
Оба незнакомца смеются. В воздухе над их головами пищит комар; старик Капилед стаскивает с уставшей шеи лоток.
– Подождите здесь, говорит он, исчезая в затхлой темноте своего жилища, я сейчас вынесу кувшин.
Незнакомцы одобрительно кивают друг другу. Дверь пред их носом стремительно захлопывается, однако первый успевает задержать ее.
– По-моему, старик дурно воспитан, - говорит он второму, после чего оба незнакомца проникают вовнутрь.
Старик Капилед долго возится с огнивом - светильник вспыхивает, рождая извивающуюся, словно хрупкая танцовщица, струйку дыма и, вслед за ней, крошечное пламя, способное не столько осветить, сколько наполнить комнату таинственными отблесками и длиннопалыми трепещущими тенями.
– Вот вода, - говорит он, подавая первому незнакомцу кувшин, - только, прошу вас, оставьте немного на утро, - конец фразы Капилед произносит нетвердо, ибо не знает, что лучше: предупредить - выпьют назло, или не предупреждать - выпьют тем более, поскольку не предупредил.
Не обращая никакого внимания на его слова, первый незнакомец надолго припадает к кувшину; вода несколькими ручейками струится по его засаленной бороде, стекая за отворот камзола.
– Отвратительная горечь, - скривившись говорит он, передавая кувшин своему приятелю, - более походит на мышиную мочу.
– Моча - это вино наоборот,- второй незнакомец набирает в рот немного воды, после чего демонстративно сплевывает ее на пол. Туда же он выливает и все остальное. Стараясь не замечать этого, старик молча отводит глаза в сторону.
– А это что за лоток?
– спрашивает первый незнакомец, без всякого приглашения присаживаясь за стол,- Да ты не обижайся, отец, право же, не вода у тебя, а сущие мышиные испражнения. Ты бы все равно ее пить не смог.
– Вода - это деньги, - говорит второй незнакомец, - а мыши - это дерьмо.
– Так что же это за лоток?
– повторяет свой вопрос первый незнакомец, может быть, у тебя там есть что-нибудь вкусное?
– Это леденцы, - безразлично сообщает Капилед.
Незнакомцы, словно по команде, заливаются хохотом. Старик недоуменно пожимает плечами:
– Ну посмейтесь, посмейтесь. Только что тут смешного? Это же всем известно: я, Капилед - торговец леденцами и карамелями, а отец мой был, добрая ему память, лучшим в округе поваром и служил у первого богача города.
– А старик-то наш не прост, ой, не прост!
– ухмыляется первый незнакомец, фамильярно похлопывая Капиледа по спине, - Леденцами торгует, молодец. В свои-то годы! А память какая, память! Отца помнит - уважаю, серьезно, отец, очень уважаю.
Второй незнакомец продолжает смеяться, но видно, что делает он это через силу:
– Ладно, хватит дурака валять, - говорит он наконец, - мы уже замучили несчастного старикашку. Пойдем отсюда - денег у него все равно нет.
– Заткнись, - обрывает его первый незнакомец, - мы же не по деньги пришли, - поясняет он Капиледу,- а так, воды хлебнуть, поговорить о том о сем. Ты бы, отец, рассказал нам чего, угостил бы заодно леденцами, мы знаем, у тебя добрые леденцы.
Старик Капилед нехотя ставит на стол свой лоток и осторожно присаживается на край скамьи:
– Как хоть зовут вас?
– простодушно спрашивает он, - Вот его, вроде, Добряк, а тебя?