Торговый дом Гердлстон
Шрифт:
– Я это имею в виду, – злобно сказал Эзра, вспомнив неудачи отца.
– Мы без труда можем достать сорок-пятьдесят тысяч фунтов. Наша фирма пользуется в Сити добрым именем. Если мы выполним мой план немедленно и будем тратить деньги осторожно, наши дела поправятся.
– Нам ничего больше и не остается, – заметил сын. – Мы должны пуститься в какую-нибудь смелую аферу. Кого вы намечаете в агенты? Надо найти людей с положением, и тогда их россказням поверят.
Джон Гердлстон поник головой.
– Где же найти человека с положением, который взялся бы за такое дело?
– Нет ничего
– Ты хочешь сказать – им?
– Нет, нам нужен только один агент.
– А кто же будет скупать алмазы в копях?
– Неужели вы хотите кому-нибудь поручить наши деньги? Сорока тысяч фунтов я не доверил бы самому архиепископу Кэнтерберийскому. Нет, в алмазные копи отправлюсь я сам, конечно, если я могу оставить вас здесь одного.
– Какой ты добрый, Эзра, – сказал отец. – Твоя идея превосходна. Я и сам хотел предложить тебе поехать, но думал, что такое путешествие сопряжено с большими неудобствами.
– Нельзя делать дело наполовину, – сказал молодой человек. – Нашим агентом я бы хотел сделать майора Тобиаса Клеттербэка. Он пронырлив, умен и всегда нуждается в деньгах. Такое дельце было бы для него манной небесной, а его общественное положение оказало бы нам большую помощь. Я вижу, что с нас требуют уплаты по страховому полису; – продолжал Эзра, пробегая глазами письмо, лежавшее у отца на столе. – Почему, черт возьми, ни один из наших пароходов никогда не пойдет ко дну? Это очень помогло бы нам.
– Тсс! тсс! – умоляюще закричал Джон Гердлстон. – о таких вещах надо говорить шепотом.
– Я не могу вас понять, – продолжал Эзра, – Вы постоянно из года в год страхуете свои корабли выше их стоимости. – Вот, например, «Леопард» – он застрахован вдвое, «Черный Орел» – тоже. И ничего никогда не случается с ними. А вот два незастрахованных клиппера погибли.
– Что же я могу сделать? – ответил купец. – И «Леопард» и «Черный Орел» совершенная гниль. Я не чинил их уже много лет. Рано или поздно они потонут. Ничего больше я сделать не могу.
– Я бы их живо потопил, – пробормотал Эзра и яростно выругался. – Почему вы не пошлете Миггса продырявить их или поджечь бочку с парафином?
– Нет, нет, Эзра! – закричал отец. – Только не это. Одно дело – предоставить событиям идти своим чередом, а другое – приказать потопить судно. А, кроме того, мы были бы тогда в руках у Миггса, что слишком опасно.
– Вы запутали себя и меня, ну, теперь выпутывайтесь, как знаете. А в крайнем случае я женюсь на Кэт Гарстон, откажусь от всякого участия в делах фирмы, уеду куда-нибудь, возьму с собой сорок тысяч фунтов и оставлю вас одного ведаться с кредиторами.
С этой угрозой на устах Эзра надел шляпу и вышел.
После его ухода Джон Гердлстон просидел еще целый час, погруженный в тревожные думы. Он обсуждал подробности плана, только что одобренного его сыном.
Глава X
Свет и тень
Слово, данное умирающему другу, Гердлстон сдержал добросовестно. Он взял Кэт Гарстон из опустевшего особняка к себе. Она могла ходить по всему его пышному дому от чердака до подвала и делать все, что ей вздумается. В ее распоряжении был также и квадратный садик с прокопченными дымом деревьями, с поблекшей травой, где она могла гулять, работать, читать. Никаких обязанностей по дому она не имела. За домом смотрела экономка, суровая женщина, напоминавшая собой Гердлстона – настоящий Гердлстон в юбке. По-видимому, девушке оставалось жить и быть счастливой.
Но последнее было далеко не так просто, как кажется. Слишком уж неподходящая атмосфера окружала ее. Все ее общество состояло из бессердечного сурового купца и его вульгарного, подчас даже грубого, сына. Мужчины оставляли ее почти на весь день одну. Гердлстон был занят и не имел времени следить за ней, а Эзра ложился спать так поздно, что она видела его только по утрам, за завтраком, и с ужасом слушала его циничные замечания о разных вещах и людях.
Когда Димсдэлы вернулись из Эдинбурга, Джон Гердлстон, к величайшему своему неудовольствию, узнал, что девушка проводила время у них в обществе своего юного кузена. Он холодно встретил ее и на время запретил ей бывать у Димсдэлов. Однажды он заговорил с нею о Томе и стал уверять ее, что Том безнравственный человек.
– Он страстно любит заниматься унижающими человека вещами, – говорил он, – и я требую, чтобы ты избегала его. Узнав, что молодой Димсдэл в Лондоне, он приставил к ней особого лакея, который должен был повсюду сопровождать ее и следить за ней.
Но случилось так, что однажды, спустя несколько недель после своего возвращения, Кэт вырвалась на свободу. Лакея куда-то послали, а она вспомнила, что ей надо купить одну книгу и кружев для платья. Идя по Ворвик-Стрит, она заметила высокого, широкоплечего молодого человека, который шел, не спеша, к ней навстречу. Увидя его, Кэт сейчас же забыла о книге и кружевах.
– Ах, кузен Том, кто бы мог подумать, что я встречу вас здесь? – воскликнула она, едва они поздоровались. – Вот неожиданно!
Может быть, этот случай и не показался бы ей таким странным, если бы она знала, что Том в течение двух последних недель проводил по шести часов ежедневно, поджидая ее здесь.
– Удивительно! – сказал юный притворщик. – Счастливый случай завел меня сюда.
– А как поживает доктор? – спросила Кэт. – Здорова ли миссис Димсдэл? Кланяйтесь ей от меня.
– Отчего вы никогда к нам не заходите? – с упреком спросил Том.
– Мистер Гердлстон думает, что я уже достаточно повеселилась, и желает, чтобы я посидела дома. Боюсь, что мне не скоро удастся вырваться к вам.
Том мысленно послал африканского купца в такое место, где было гораздо жарче, чем в Африке.
– Куда вы идете? – спросил он.
– Я иду на Виктория-Стрит переменить книгу, а оттуда на Форд-Стрит.
– Вот странно, – воскликнул молодой человек: – и я иду туда же.
Но гораздо более странно было то, что перед тем, как встретить её, он шел в противоположную сторону. Но они не стремились разобраться в этих странностях и пошли рядом.