Торговый дом Гердлстон
Шрифт:
– Обещаю, – ответил Джон Гердлстон глухим голосом.
Он встал и нагнулся над умирающим для того, чтобы лучше расслышать его слова.
Гарстон быстро угасал. Слабым движением руки он указал на книгу в коричневом переплете, лежавшую на столе.
– Возьми эту книгу, – сказал он.
Купец взял книгу.
– Повторяй за мной: клянусь и торжественно обещаю…
– «Клянусь и торжественно обещаю…»
– Оберегать, как свою родную дочь… – слышался из кровати дрожащий голос.
– «Оберегать, как свою родную дочь…» – глухим басом
– Кэт Гарстон, дочь моего покойного друга…
– «Кэт Гарстон… дочь моего покойного друга…»
– И пусть мои собственные дети обращаются со мной так, как я буду обращаться с ней.
– «И пусть мои собственные дети обращаются со мной так, как я буду обращаться с ней».
Голова больного в изнеможении упала на подушку.
– Благодарение Богу, – прошептал он: – теперь я могу умереть спокойно.
– Мне пора, – сказал Гердлстон: – я обязался быть в одном месте в шесть часов.
– Я тоже обязался быть в одном месте в шесть часов, – со слабой улыбкой сказал умирающий. – Прощай, Джон!
Африканский купец вовремя прибыл туда, куда обязался прибыть, но еще раньше Джон Гарстон сдержал свое обязательство и прибыл в то страшное место, откуда еще никто не возвращался и куда повела его смерть.
Глава II
Гамилтон Миггс, капитан «Черного Орла»
Глава фирмы, обладавший очень тонким слухом, услыхал в коридоре чьи-то тяжелые шаги. Затем чей-то грубый голос в весьма сильных выражениях, никогда не употреблявшихся в этой вполне приличной конторе, спросил, можно ли видеть принципала. По-видимому, на это дан был утвердительный ответ, ибо тяжелые шаги быстро приблизились к кабинету, и раздались два сильных удара в дверь.
– Войдите! – закричал мистер Гердлстон, откладывая свое перо, в сторону.
Дверная ручка повернулась, дверь приотворилась, но в комнату никто не входил, и только сильный запах крепких напитков понесся из-за двери.
– Войдите! – нетерпеливо повторил купец.
После этого вторичного приглашения в дверь просунулся клубок черных спутанных волос; затем показался медно-красный лоб, щетинистые брови и желтоватые, мутные, вытаращенные глаза. После головы стало мало-помалу показываться туловище, и, наконец, появилась и вся фигура незнакомца.
Это был здоровенный моряк в матросской куртке и синих панталонах, с матросской фуражкой в руках. Тяжело ступая и подмигивая глазом, что делало его лицо еще безобразнее, он подошел к купцу и протянул ему свою татуированную волосатую руку.
– Ну, капитан, – сказал глава фирмы, с непритворной радостью пожимая ему руку, – я рад видеть вас здоровым и невредимым.
– Рад вас видеть, сэр, рад вас видеть. Я пришел сюда с оглядкой: мне не хотелось кого-нибудь застать у вас, – продолжал он. – Мы с вами любим говорить наедине.
Купец приподнял свои густые брови. Ему не нравилось, что его собеседник намекает на тайны, якобы существовавшие между ними.
– Садитесь, – сказал он. – Я должен поздравить вас с прекрасным грузом и пожелать, чтобы следующее ваше путешествие было столь же удачно.
– Слоновая кость и золотой песок, и черное дерево, и резина, и кошениль, и гуттаперча, и рис, и табак, и фрукты, и кокосовые орехи. Хотел бы я посмотреть, кто привез груз лучше моего, – хвастливо сказал моряк.
– Превосходный груз, капитан, превосходный. Кажется, трое из ваших матросов умерли?
– Да, три лоботряса околело. Двое от лихорадки, а третьего укусила змея. Противно смотреть на теперешних моряков. В те времена, когда я начинал свои плавания, люди стыдились умирать от таких пустяков. Скажите, хозяин, не найдется ли у вас здесь в конторе чего-нибудь, чтоб промочить горло?
Гердлстон встал, достал из шкафа бутылку и налил ему стакан рома. Моряк выпил залпом и, блаженно вздохнув, поставил пустой стакан на стол.
– А ведь вы удивились, – сказал он, лукаво подмигивая глазом, что было неприятно купцу, – когда узнали, что мы пришли назад? Говорите, не бойтесь: нас здесь только двое.
– Старый корабль крепок, он еще не мало поработает, – отвечал купец.
– Поработает! Да я ждал, что он в гавани затонет. Ночью была буря и здорово потрепала его. Его нельзя было пускать в плавание тогда еще, когда мы вышли из Англии. Я уже думал, что никогда больше не увижу Лондона.
– Если корабль мог выдержать такую бурю, он сможет держаться еще один рейс.
– Его можно снова отправить в дорогу, – мрачно сказал моряк. – Но только похоже, что он не дойдет до места. Корабль в самом плачевном состоянии. Вы должны ввести его в сухой док и осмотреть все повреждения.
– Отлично, – холодно сказал купец. – Если вы настаиваете на этом, мы так и сделаем. Но только от этого пострадает ваш оклад.
– Что?
– Вы получаете пятнадцать фунтов в месяц и пять процентов комиссионных. Мы платим вам так много потому, что вы подвергаете себя риску. Мы произведем починку «Черного Орла», но отныне вы будете получать десять фунтов в месяц и два с половиной процента комиссионных.
– Стойте, стойте! – закричал моряк. В его глазах с желтыми белками светилась злоба. – Не советую вам играть со мной такие скверные шутки. Я свободный британский моряк, и никто не смеет мной командовать.
– Вы пьяны, – сказал Гердлстон, – садитесь.
– Вы хотите меня притеснять! – бешено кричал капитан Гамилтон Миггс. – Я работал на вас, как раб, рисковал ради вас своей жизнью. А что, если я возьму да и расскажу всем историю о том, как были сделаны грузовые метки? Что будет тогда с торговым домом «Гердлстон и К°»? Пожалуй, вам выгоднее удвоить мне жалованье, чем допустить, чтобы о вас стали ходить такие слухи.
– Что вы хотите этим сказать?
– Вы не знаете, что я хочу сказать? не знаете? А разве не вы послали нас ночью на корабль переставить повыше правительственные грузовые метки, чтобы иметь возможность навалить побольше груза? Не вы это сделали? не вы?