Торлон. Война разгорается. Трилогия
Шрифт:
Это относилось к Атмару, который как раз думал о том, почему таким мерзким и тщедушным людишкам достается все, а другим — почти ничего. Под другими он понимал в первую очередь себя. Тоже вроде жаловаться вред: и кузня есть, и сыновья, и жена справная — и все равно хочется чего-то большего, чего-то, что изменило бы в корне нынешнюю его жизнь, придало ей больше смысла, что ли. «Видать, старею». Раньше таких мыслей не возникало. Но, глядя на сына, на эту красивую женщину, радуясь за младшего, Сартана, который, похоже, делает неплохие успехи в замке, хоть и постоянно рискует, Атмар нет-нет да и ловил себя на том, что теперь это уже к нему самому почти не относится. Он прожил пятьдесят шесть зим, продолжил дело своего отца, кузнеца, умевшего создавать прекрасное оружие, с детских лет привык неустанно трудиться, радоваться каждому новому дню и любить то, что имел, однако сейчас, сидя в раскачивающейся телеге подле связанного пленника, он осознавал, что в его жизни до сих пор что-то было не так, что-то, что помешало ему стать тем, кем он иногда видел себя в снах, — красивым, богатым и независимым от всех этих вечных обязанностей перед женой, детьми и перед самим собой. Почему его стали посещать подобные мысли именно теперь, он не знал. Раньше такого за ним не наблюдалось. Но раньше он и не срывался с места, успев только кликнуть сына, чтобы мчаться невесть куда и зачем лишь потому, что какому-то старику-сторожу пришла в голову идея спасти не то предателя, не то героя, не то просто очередного дурака. Причем он вовсе не сожалел о таком своем поведении, он мог бы даже гордиться, что вносит скромный вклад в некое Великое Объединение, что от него кое-что да зависит и что оба сына смотрят на него с уважением. Он привык. А хотелось не то чтобы остепениться, нет, степенности ему было не занимать, но чего-то, что дало бы ему повод сказать: я не зря прожил эту жизнь. Его оружие защищало и убивало, его дети занимались каждый своим любимым делом, его жена, вероятно, по-прежнему любила его. Тэвил, что ему еще нужно?! Однако вот перед ним лежит, свернувшись от холода, мерзкий человечишка, которого нельзя даже пальцем тронуть, потому что он хорошего происхождения и живет в богатстве и достатке, потому что он из совершенно иного мира, где о тебе заботятся другие, где ты лишь распоряжаешься, а тебя подобострастно слушаются и спешат выполнить любую прихоть, где тебе не нужно задумываться о завтрашнем дне, запасаться дровами, покупать еду, одалживать у соседа телегу или сани, чтобы съездить на рынок и как следует закупиться на долгое время вперед, где тебя, наконец, по первому зову посещают самые красивые и доступные женщины, каких только можно себе вообразить, изображающих любовь, но дарующих настоящее наслаждение…
— Отец, ты спишь?
Гвидан трогал его за локоть.
— Да нет, просто укачало… Что стряслось?
— Похоже, мы подъезжаем.
Уже смеркалось. Далеко впереди виднелся высокий холм, поднимавший горизонт к розовеющему небу в красивых перистых облаках, а слева, у его подножия, за сугробами и заснеженными кустами мерцали огоньки в окнах нескольких уединенных изб. На душе у Атмара потеплело. Ему вспомнилось, как когда-то давно, в его далеком детстве, точно так же выглядела большая часть Вайла’туна за чертой нынешних Стреляных стен: малонаселенная, милая и уютная.
— Не похоже, чтобы нас тут ждала засада, — пробормотал он, протирая глаза и не понимая, когда успел уснуть.
— Т’амана поскакала вперед на разведку. Вон она, кстати, возвращается.
Сани и телега встали в ожидании.
Т’амана не спеша приблизилась и сообщила, что впереди все выглядит спокойно. Никаких постов или охраны. В двух из четырех изб горит свет.
— Все правильно, — прервал ее Каур, которому явно не терпелось вернуться домой. — В ближней сюда живем мы, так что там некому свет жечь. А в дальней — Радэлла. Если там нет огней, значит, внучка либо не вернулась, либо к соседям пошла.
— Кто еще там у вас живет?
— Про Вайна, охотника, я тебе уже говорил, кажись. Две жены у него да собака. Второго соседа зовут Холли. Раньше служил конюхом при замке. Когда его оттуда турнули, поселился у нас с женой и сынишкой. Хозяйственный. Живность всякую разводит. Больше никого вроде нет.
— Как думаешь, наше появление сразу заметят?
— Издалека еще. У нас там так избы стоят, что вся дорога в обе стороны просматривается. Да ты не бойся, у нас народ мирный.
— Если вроде вас, то бояться действительно нечего.
— Вот и я о том же.
Подъезжали, однако, к избам осторожно, стараясь не шуметь. Бриан соскочил с саней и побежал распахивать калитку из длинных жердей, за которой открывался пустой двор с низеньким, зато широким сараем.
— Трупы оставим пока в телеге, — сказала Т’амана.
— Нет, лучше сгрузить их на снег, — возразил Каур, делая знак старшему, Ангусу, чтобы подсобил. Бриан тем временем уже возился на крыльце избы, открывая примерзшую дверь. — Положим вон с краю, накроем ветками, пролежат до утра в лучшем виде. А там решим, что с ними делать.
— Ты хозяин, — согласилась Т’амана. — Поступай как знаешь.
— Идите пока в дом, отогревайтесь. Бриан вам там все покажет. Да оружие с собой прихватите.
Атмар с Гвиданом вызвались помочь Кауру. Мертвецы были тяжелыми. С воинов, прежде чем укрыть их ельником, снимали шлемы, кольчуги и пояса. Сапог трогать не стали. Не босиком же им на тот свет отправляться. Когда все необходимые приготовления были сделаны и вдоль забора пролегла полоса валежника, а рядом образовалась железная горка из доспехов, Атмар выпрямился и увидел в двух шагах от себя мальчишку. Паренек без страха наблюдал за их работой и только сейчас решился подать голос:
— Дед Каур, а вы Пенни обратно привезли?
— И ты здравствуй, Эйн. — Старик хотел было потрепать мальца по вихрам, но тот с серьезным видом увернулся. — Нет, не привезли. Она от нас убежала еще вчера по дороге. Видать, не вернулась?
— А что вы с ней там сделали? — не унимался собеседник, грозно наступая на седого великана. — Куда вы ее умыкнули? Почему она от вас бежала? Мы ее тут ждем.
— Погоди, дружище, не сыпь вопросами, на которые я не знаю ответов. Дай с дороги передохнуть. Потом осмотримся, а там, глядишь, и поисками Пенни твоей займемся.
— Не моя она, дед. Но ты последний ее видел. С тебя и спрос. Кого вы тут разложили? Кто эти люди? — Он кивнул на Атмара и Гвидана, который не стал дожидаться конца перепалки, подхватил часть доспехов и пошел в дом.
— Гости мои. Мне теперь что ж, перед тобой отчитываться прикажешь? Иди давай, шустряк, завтра поговорим.
Мальчишка спорить не стал, повернулся и побежал к забору, через который легко перебрался на соседний двор.
— Суровые у тебя, однако, соседи, — усмехнулся Атмар.
— Сын Холли. До всего ему есть дело, а особенно до того, что касаемо этой самой Пенни. Запал на нее, аж жаль.
— Думаешь, сгинула?
— Кто ж ее знает? — Каур довольно осмотрел результаты своих трудов, взял в обе руки, сколько мог унести, и пошел следом за Гвиданом. Атмару остался один меч и помятый в двух местах шлем. — Когда заварушка первая началась, Бриан ее втихаря освободил, она и дала деру. Девчонка смышленая, просто так затеряться да погибнуть вряд ли могла. Там еще вроде кони без седоков оставались. Видать, села на одного да ускакала куда-нибудь не домой. Может, в Обитель подалась. До нее как будто недалеко было. Ладно, заходи в избу. У нас заботы нынче поважнее намечаются.
Он даже не догадывался, насколько оказался прав.
Потому что в это же самое время в доме охотника Вайна шел настоящий военный совет. Когда вошел Эйн, все разом замолчали, и хозяин поманил его в центр комнаты.
— Ну, выкладывай, что ты там видел.
— Пенни с ними нет. Я с Кауром разговаривал. Они целые сани трупов привезли. Я одиннадцать насчитал. Положили прямо на снег и наскоро ветками забросали. Целая гора доспехов во дворе получилась.
— Я же говорил! Они убили моих людей! — стукнув кулаком по столу, вскочил с места Алард. — Как они смели вернуться? Подлецы! Если вы сейчас не пойдете со мной, я сам с ними расправлюсь.