Торжество мира, торжество тишины
Шрифт:
Глаза хакера расширились от удивления и испуга, сам мужчина замер, сжав в руке пустую ложку, и не смог открыть рот.
Тишина длилась от силы пару секунд.
Женщина застонала, закрыла глаза, откинув голову назад.
– Твою мать. Твою мать. Бер. Кричи, прошу тебя. Возмущайся. Ори на меня, спрашивай, какого хера я говорю, какого хера я тебя обвиняю. Матерись, сплёвывай на пол, обзывай меня гнидой и мразью, только не молчи, гад ты эдакий, только не молчи. Но он молчал. Стиснув кулаки и зубы, боялся пошевелиться, надеялся, что еле слышно воющая Тали сейчас
Выдохнув, женщина встала и остановилась в шаге от сидящего на любимом эриковском кресле Табера.
– Другой вопрос, - без тени эмоций начала она, - зачем ты шпионил против нас?
Бер боялся боли и боялся Тали. В его представлении они всегда шли рука об руку, всегда приходили вместе, и только время решало, в какой именно момент к провинившемуся они оба заявятся.
– Я ничего не сделал, - тихо, но чётко выдал хакер. На лице женщины не дрогнул ни единый мускул.
– Зачем?
– повторила она, медленно положив руку на бок. Табер прекрасно знал, что на теле у неё спрятана куча оружия и что на боку, совсем рядом с рукой, точно есть нож, тонкий, как игла, и короткий. Знал также, что болевые точки на человеческом теле женщина помнит великолепно.
– Они вышли на меня и пообещали лекарство. Панацею, как они сказали. Новый препарат, который скоро должны запустить массово, который борется с токсинами. Теми самыми, что убивают невезучих аугментированных с отторжением имплантов. Вот почему у некоторых всё хорошо, а некоторые вынуждены бороться с тем, что электрик, смешанный с кровью, неправильно реагирует с материалом имплантата? Разве это справедливо? Умирать от того, что токсины отравляют твою кровь и плоть?
– Бер перевёл дыхание.
– Я ничего не сделал, Тали, всего лишь пытался спасти свою никчёмную жизнь.
– Ценой множества других?
Табер ссутулился, пряча глаза, и продолжил рассказ.
– Я был очень осторожен. Выдавал побочную информацию - они почти ничего не знают о вас, - не позволял узнать ничего про себя, прятался, выходил с ними на связь из основного модульного узла, уходил из центра, тщательно проверяя хвосты. Мне нужно было, чтобы они убедились в моём искреннем желании работать с ними. И ещё мне нужно было убедиться в том, что лекарство существует и действует. Я пролез в их сеть, получил доступ к базам лабораторий - это было несложно после нескольких сеансов связи - и искал любые отчёты от клиник. Лекарство действительно было, но не было информации об его эффективности. Десятки опытов и исследований её не подтвердили.
– А ты всерьёз полагал, что правительство будет мило с перебежчиками?
– Я не особо верил им с самого начала. И перестал верить совсем после обмана с гуманитарной помощью.
Тали преодолела шаг, разделяющий их, за мгновение и схватила вздрогнувшего Бера за грудки, оторвав его от спинки кресла.
– Зато я тебе верила, - прошипела она, наклонившись ближе.
– Я помогала доставать аностизил, хотя даже не знала, зачем он Крейяру понадобился. Механик вырезал тебе дорогущие протезы. Имс прикрывал тебе спину и не один раз вытаскивал тебя из полнейшей задницы. Джек тысячу раз спасал твою "никчёмную жизнь". И вот твоя благодарность? Вот она какая? Уж не
– Хватит, пожалуйста, - пробормотал Механик, застывший в дверях. Тали спокойно отпустила компьютерщика.
– Ты специально оставила дверь открытой, да?
– поинтересовался техник, неосознанно потирая виски.
– Я не хотел ничего слышать.
– Однако должен был.
– Хорошо, - покорно кивнул Эрик.
– Тали, пошли весточку на квартиру к третьей группе, пусть направят сюда Мартина, это самый толковый парень, которого я знаю. Табер. Теперь... Теперь тебе запрещено пользоваться модулем и интерлоком, сдай его. Ты останешься здесь, в дальней комнате, но не сможешь отсюда выйти. Ты под арестом.
Дейв молча шагнул к сгорбившемуся хакеру, собравшись отвести его, куда велел Механик, но последний внезапно снова заговорил.
– Последний вопрос. Это всё, что нам следует знать?
Бер поднял глаза.
– Они давно знали о готовящейся второй попытке пробраться в Цитадель. Они спрашивали меня о дате. Я сказал: "Через шесть недель".
– Ты соврал.
Хакер кивнул.
– Всё равно это тебя не оправдывает.
Табер склонил голову и больше её не поднимал.
– У этой лихорадки инкубационный период от нескольких суток до двадцати одного дня, ты же сам говорил, Джек. Может быть, я и не заразен. Может быть, я счастливый сукин сын, меня пронесло, не все же умирали после правительственной помощи.
– Вот через двадцать один день я буду точно в этом уверен, - проворчал Крейяр, с каменным лицом прокалывая вену поморщившегося Дейва, чтобы взять кровь на анализ.
– Есть мелкие синяки из ниоткуда, слабость?
– Ты издеваешься?
– фыркнул Мэлли.
– Я последний раз высыпался в прошлом месяце! Естественно, есть слабость. А синяков у меня всегда много.
– Я серьёзно. Тошнота, рвота?
– Джек заметил, как Дейв мотнул головой, и приставил к вене округлый прибор.
– У тебя низкое давление.
– Оно у меня, блядь, всегда низкое, - процедил мужчина, резко опуская рукав и поднимаясь с кресла.
– Дай сигарету, я знаю, у тебя остались.
– Я хочу тебе кое-что объяснить, - спокойно начал Крейяр, не шелохнувшись.
– Лихорадка Лерджи поражает сосуды, лёгкие, почки, печень, селезёнку. Ты будешь умирать довольно болезненно.
– О, спасибо, что раскрыл мне глаза, - язвительно отметил Мэлли.
– Что-нибудь ещё?
– Дейв.
– Давай, скажи мне. Что ещё? Температура, кашель, припадки, гангрены?
– Дейв.
– Я ходячий труп. Что ты можешь мне объяснить?
Джек покачал головой, вздыхая, и отодвинул микроскоп в сторону. Мэлли терпеливо ждал, пока хирург отложит все анализы, расчистит - не иначе, как для того, чтобы потянуть время, - рабочий стол.
– Когда именно ты был в клинике?
– осведомился хирург.
– Семнадцать дней назад, - спустя минуту ответил Дейв, подсчитав время.
– Ещё четыре. Четыре дня. Чёрт. Чёрт. Ты... слышал последние новости?
Крейяр оторвался от копания в бумажках.