Тоска по бесконечности

СЕРИАЛ «ЦЕНТР ГАЛАКТИКИ»

«В океане ночи» (1977)

«Сквозь море солнц» (1984)

«Великая небесная река» (1987)

«Приливы» (1989)

«Бешеный залив» (1994)

«Путешествие сквозь сверкающую вечность» (1995)

Сериал состоит из шести романов, написанных в течение двадцати пяти лет. События, о которых в них рассказывается, охватывают период с 2000 года по 37 518 год - гигантский период!
– и объединены общим фокусом - Центром нашей галактики, находящимся от нас в 28 000 световых лет, и действующими лицами, которые добираются туда, чтобы принять участие во всегалактических интригах.Помимо этого, мне очень хотелось довести до читателя представление о невероятных масштабах времени и пространства, присущих нашей галактике. Мы всего лишь крохотные майские мошки, кружащиеся на фоне сцены, освещенной огнями звезд. Хорошая научная фантастика об этом не должна забывать.

Сюжет романа «В океане ночи», опубликованного в 1977 году, связан с открытием, что во всей галактике доминирует жизнь на компьютерной основе. Английский астронавт, работающий в программе НАСА - Найджел Уолмсли, - открывает, что «продвинутые счетные машины», как он их называет, унаследовали руины древних, естественно развивавшихся цивилизаций на Земле. До нас это дошло, когда были обнаружены обломки древнего космического корабля на Луне и когда блуждающая машина, принадлежащая древнему космическому сообществу, вторглась в Солнечную систему с целью ее изучения.

Роман «Сквозь море солнц» повествует о приключениях Уолмсли во время первой межзвездной экспедиции. Руководствуясь чувством чистого любопытства, люди стремятся узнать побольше о близлежащих звездных системах, где живут странные существа, обладающие загадочными свойствами. В частности, Уолмсли открывает, что «натуралы» - такие же органические существа, как и мы, - были уничтожены или изменены до неузнаваемости агрессивными машинными цивилизациями.За время, которое длился этот полет, на Землю вторгаются существа, обитающие в океанической среде. Таков метод, с помощью которого машинные цивилизации разрушают продвинутые цивилизации «натуралов». Как только им становится известно о нашем существовании, они тут же решают сокрушить нас, подобно тому как они уничтожили других своих опасных соперников. Роман заканчивается тем, что незначительное число оставшихся в живых людей, включая Уолмсли, захватывают космический корабль. Они отправляются к Центру галактики, чтобы выяснить обстановку на месте.В ядре нашей галактики, в нескольких световых годах от ее истинного центра, на каждый световой год приходится примерно по одному миллиону звезд. Вы только вообразите, что совсем рядом с вами горят несколько звезд, по яркости превосходящих Луну! Еще хуже то, что главным средоточием интереса машинных цивилизаций является Центр галактики - губительные гамма-лучи, кипящие облака, невероятные энергетические процессы…

Действие романа «Великая небесная река» происходит на фоне этих необычных ландшафтов. Само название романа происходит от названия, данного древними племенами американских индейцев Млечному Пути. Центральным действующим лицом романа является человек по имени Кайлин. Вместе с семейством Бишопов он бежит через руины брошенных городов, спасаясь от гибели. Определяющим элементом небесного свода является огромная Черная дыра - истинный Центр галактики, которую люди называют Пожирателем Всего Сущего, хотя и сами не знают, по какой причине.Жуткий ландшафт символизирует то, что люди лишились покровительства Бога. Хотя экспедиция Уолмсли все же добралась до Центра галактики и даже успешно обосновалась там, создав свою довольно многочисленную цивилизацию, им не удалось избавить человечество от порабощения машинами. Их преследует таинственный мех - механизм - по имени Богомол, для которого люди - вид существ, обреченных на исчезновение, чья гибель неотвратима. Богомол хочет записать в своей памяти все, связанное с людьми, что кажется ему важным и интересным, обладателями чего являются еще оставшиеся немногочисленные человеческие сообщества. Еще никогда, с тех пор как люди поселились на гигантской космической станции «Канделябр», им не удавалось встать в равное положение с мехами.Бишопы бегут в свой родной мир Сноуглейд в надежде найти там спасение и решить многочисленные загадки, касающиеся истинной природы мехов, живущих вблизи от Черной дыры.

В четвертом романе «Приливы» они достигают другой планеты и заключают что-то вроде союза с другими видами органических существ, один из которых тоже находится под угрозой уничтожения безжалостными мехами. Здесь мы встречаемся и с другими видами мехов. Машины, которые воспроизводят себя, безусловно, должны пасть под воздействием законов естественного отбора, и им приходится узко специализироваться на использовании местных ресурсов. Они, по сути дела, повторяют всю биосферу: паразитов, хищников, дичь.Бишопы рассчитывают справиться с ситуацией, пытаясь расшифровать загадочные послания от разума, заключенного в магнитных потоках, прорывающихся сквозь Центр галактики. Разум повествует им о каком-то месте, которое он называет Ведж , где люди могут обрести надежное убежище и даже, возможно, найдут легендарную Галактическую Библиотеку, содержащую все сведения, касающиеся истории галактики.

В пятом романе «Бешеный залив» мы оказываемся в огромном заливе, омывающем гигантскую Черную дыру, и обнаруживаем еще один «залив», разделяющий разумы, порожденные в разных областях. Наш - человеческий - разум связан с моралью и индивидуализмом. Эти черты присущи лишь органическим существам. В глазах других сознаний, не прошедших через фильтры Дарвиновских законов, они не имеют значения.Если мы можем воспроизводить себя бесчисленное число раз, то к чему беспокоиться о судьбе какой-то отдельной копии? Какая цивилизация может возникнуть на базе подобных представлений? И что она будет думать о нас - «натуралах» - непрерывно совершающих ошибки, определяемые нашим биологическим предназначением?Таким образом, в повествование постепенно вводится тема о взаимодействии между сознанием и «субстратом», о том, насколько велики различия между человеком и адаптирующимися машинами, и как это отражается на характере самих сознаний.Со времени написания второго романа мы не встречались с Найджелом Уолмсли, хотя время от времени на страницах других романов нам попадались упоминания о том, что в давние годы он активно действовал где-то в области Центра галактики. Следы его истории попадаются то в описании руин, то в загадочных посланиях. Поиски и обретение «Веджа» снова рисуют нам людей, которые устояли в борьбе с мехами, уцелев в невероятно сложных переплетениях пространства-времени.

В «Путешествии сквозь сверкающую вечность», шестом романе, законченном в 1995 году, все главные действующие лица сводятся вместе. В «Ведже» они обнаруживают, что люди сами являются обладателями информации, о наличии которой они и не подозревали. Эта информация исключительно важна и может позволить остановить попытки мехов погубить органическую жизнь.

Прошло двадцать пять лет с того времени, как я написал «Океан ночи», и наше видение Центра галактики неузнаваемо изменилось. Некоторые главы, особенно двух первых книг, никак не соответствуют нашим современным представлениям. Да и в описаниях места действия немало ошибок.Тема сериала решается в пользу человека как чего-то уникального и достойного спасения даже в той полностью враждебной ему галактике, которую я создал в своем воображении. Однако я подозреваю, что если органическая жизнь так глупа и так ранима, как это есть, видимо, на самом деле, то машины вполне могут унаследовать галактику и усядутся там, с удивлением и холодным безразличием глядя на нас.В предлагаемом читателю дополнении к сериалу анализируется весьма важный вопрос, вставший перед людьми в самом начале периода их упадка, то есть примерно в 36 000 году. Кроме того, здесь рассматриваются некоторые аспекты ужасающих Богомолов, для которых в предыдущих романах не нашлось места.

Грегори Бенфорд

Смерть вошла, переступая своими шестнадцатью конечностями. И если вообще возможно сохранить спокойствие, когда нечто угловатое и зловещее вытаскивает вас из вашего потайного убежища, причем это нечто ужасно шипастое и твердое, а его похожие на пушечные стволы лапы крепко сжимают ваше горло, то тогда Ахмихи был спокоен.

Он был Экзом [1] Ноевой Семблии [2] уже в течение нескольких десятилетий и знал этот закоулок «Канделябра» не хуже, чем язык знаком с зубами. Или, вернее сказать, как ветры знают мир, ибо «Канделябр» огромен и пустынен. Но эту штуковину из тусклого скользкого металла, которая сейчас опасно нависала над ним, он видел впервые в жизни.

Он чувствовал, что его поднимают, его крутят в воздухе. Жуткая, почему-то ему казалось - желтая, боль взорвалась в его сенсорике, в той пограничной электронно-телесной чувственной сфере, которая обволакивала все его существо. За этой цветной болью скрывалось настойчиво звенящее послание, только выраженное не словами, а каким-то образом имплантированное в его уплывающее представление об окружающем мире.

Я хочу «говорить»… передать линейное значение.

–  Ладно, а ты… кто?
– Он попытался говорить беспечно, но этого, пожалуй, не получилось. Его голос прервался сухим всхлипом.

Я антологическое сознание. Я перегружаю свою голографическую речь в твою сенсорную систему.

–  Чертовски мило с твоей стороны.

Похожая на пушечный ствол нога-лапа лениво крутанула его в воздухе, как будто он был каким-то украшением, болтающимся на подвеске. И он увидел - там внизу, на втором этаже - троих своих людей, валявшихся мертвыми прямо на полу. Ему пришлось сделать усилие, чтобы отвернуться от них и бросить взгляд на некогда гордую красоту, которая теперь превратилась в изувеченные полуразвалины. В этой части Цитадели очень ценились башенки, наружные галереи, золоченые ограды, железные гнутые решетки, к которым так подходила какая-то византийская тишина. Всему этому исполнилось уже свыше тысячи лет, все в свое время выращивалось в биотехнических плавильных печах - незапланированная красота, частенько созданная по ошибке. Битва, которая, как он видел, уже окончилась, была невероятно жестокой. Эллиптические струпья оранжевой ржавчины говорили о судьбе его людей, зажаренных прямо в постелях и размазанных по стенам. Белые груды расчлененных трупов громоздились в углах, создавая впечатление куч искусственного снега. Стена, игравшая роль телеэкрана, продолжала действовать, пытаясь развлечь тех, кто давно уже был мертв. Грубые сварные швы, обнажившиеся под недавними ударами снарядов вражеских катапульт, превращавших людей в кровавые обрубки, говорили о древних ремонтных работах.