Тот, кто должен
Шрифт:
– Здравствуйте. Речей еще не было?
– Вы с «Орбиты»? Ольга Сазонова? – уточнила Анна Сергеевна, обмахиваясь списком.
– Да-да, – кивнула Ольга. – А когда начнут выступать? Нам к вечернему выпуску надо успеть смонтировать.
По-видимому, и Анна, и Ольга уже работали на взрывах, хоть и не в одной команде.
– Это вот Михаил Новиков, – перевела стрелки Анна Сергеевна. – Психолог из социальной службы мэрии. Можете пока с ним поговорить.
– Скажете несколько слов для канала?
– Конечно.
Она махнула оператору. Потом подозвала нескольких человек из толпы.
– Встаньте рядом с психологом, как будто разговариваете. Олег, сними крупно.
– А вы психолог? – спросила одна из бабенций.
Мих сдержанно кивнул. Ольга задала какой-то общий вопрос о том, как бороться с чувством утраты. Мих ответил что-то о внутренних резервах человеческого организма.
Потом они вместе с Ольгой стали ждать выступления директора.
– Ты с людьми почему не общаешься? – покосилась она.
– Меня только после директора отрекомендуют, – оправдался Мих.
Она кивнула.
– Отвратный прикид у всех, – заметил он все-таки.
– Точно. Жлобство.
– Как думаешь, сколько шахтер сейчас получает?
– Дофига. Да они все на макароны тратят. Посмотри, жопы какие. Пойди, поговори с ними, а мы еще поснимаем.
– Я в такой порнухе не снимаюсь.
Засмеялись. Оля посмотрела внимательнее.
– Ты прикольный.
– Ты тоже, – кивнул Мих.
Опять поржали. Близкое присутствие Оли мирило с флешмобом. Наконец, на крыльце появился директор с замами и инженерами.
– Дело не в технике безопасности! – заявил сходу. – С этим у нас все в порядке. Никаких нарушений не было. Дело в трагической случайности. От которой никто не застрахован. Особенно те, кто каждый день спускается под землю. Произошел выброс метана. Мне не за что просить прощения у жен и детей. У тех, кто не дождался своих кормильцев сегодня. С работы. Домой. Надеюсь, государство окажет материальную помощь вашим семьям…
– Речь-то не прописана, – сказала Оля Миху. – Видно, что оправдывается. На прошлом взрыве – тоже в мае – он намного увереннее выглядел. Тоже выли тут, на него наезжали, но он держался.
– А что с остальными? – крикнул кто-то из толпы.
– Ведутся спасательные работы.
– Они живы?
– Товарищи, спасательные работы не прекращаются ни на секунду. Как только будут результаты, мы сразу же сообщим вам.
– Скажите нам правду!
Директор шахты кивнул толпе обнадеживающе.
– Это исполнительный, –
– Будешь интервью брать?
– Надо.
Она стала протискиваться с микрофоном к выступающим. Набежали другие журналисты. Толпа осталась без внимания – предоставленная самой себе в своем отчаянии. Какая-то женщина громко зарыдала.
Анна Сергеевна сделала объявление:
– Уважаемые товарищи. К вашим услугам – Михаил Александрович Новиков, психолог социальной службы. Можете обращаться к нему с вопросами.
Мих сделал отсутствующее выражение лица, чтобы ни у кого не возникло намерения обратиться к нему с вопросами. Но, может, и так не возникло бы.
В это время двери здания снова открылись и показались санитары, выносящие на носилках раненых. Черные тела походили на кучи пепла, казались мертвыми – мертвыми давно и уже давно перетлевшими. Снова родственники бросились к санитарам, а охранники – к родственникам. Кто-то закричал:
– Ваня, Ванечка…
Потом завизжал.
Мих нашел в толпе Олю.
– Может, свалим отсюда?
– Нам еще монтировать.
Плач в толпе звучал все громче. Руководство поспешно скрывалось в здании. Анна Сергеевна с папкой засеменила следом.
– Оставь мне телефон, – предложила Ольга. – Может, пересечемся, если будет время.
– Конечно, – обрадовался Мих. – Конечно!
Протянул ей визитку. Она махнула ему и вернулась к оператору.
– Трупы ты успел снять?
– А то трупы были?
Мих быстро пошел к автобусной остановке.
3. ТРОЕ В КОМНАТЕ
Мама уходит рано, а приходит поздно. В квартире раз в неделю убирает горничная Ириша. Но это еще та квартира, где они жили втроем – мама, папа и Мих, куда он возвращался после школы, где они с Ленкой прятались от Ленкиной бабушки. Странно видеть в этой квартире подвесной потолок, арки и горничную Иришу с бесшумным аква-пылесосом.
– Все пылесосишь, Ириша?
– Все пылесосю, Михаил Александрович.
Если мама молчит за ужином, значит, думает о деле Макогонова или Федоркиной. Ей пятьдесят пять лет, ей уже не так легко думать, это получается не так быстро.
С тех пор, как она определила Миха к мэру, о нем она не думает.
– Ма, я возьму машину?
– Нет. Мне сегодня плохой сон снился.