Тот, кто убивает дракона

Перссон Лейф Г. В.

– И когда это случилось? – спросил Бекстрём.

– Давненько, – сказал Столхаммер. – По крайней мере десять лет назад, если ты спросишь меня.

– Есть еще одно дело, которое меня интересует, Роланд, – вступила в разговор Анника Карлссон. – Ты же старый наш коллега, поэтому относительно контроля телефонов наверняка понимаешь так же хорошо, как и я.

– Ну, не все еще забыто, – согласился Столхаммер с самоуверенной миной.

– Когда ты уходил, Калле Даниэльссон стоял у телефона и ругался с соседкой. Тот разговор мы проверили. Он звонил около половины

одиннадцатого. Потом, по твоим словам, ты направился прямо домой, и на дорогу у тебя ушло приблизительно десять минут. Это должно означать, что ты пришел к себе где-то без двадцати одиннадцать.

– Все сходится, – кивнул Столхаммер.

– Потом, если верить тебе, ты позвонил своей подруге в Мальме около половины двенадцатого.

– Да, так я помню. Поскольку тогда посмотрел на часы. Не хотел беспокоить слишком поздно, как я сказал.

– А что ты делал в промежутке? Ты приходишь домой без двадцати одиннадцать и звонишь ей полдвенадцатого. Между этими событиями пятьдесят минут. Почти час. Что ты делал тогда?

– Я же говорил, – произнес Столхаммер с удивленной миной.

– В таком случае я, наверное, забыла это, – сказала Анника Карлссон. – Расскажи снова, будь добр.

– У меня оставалась капелька в кладовке. Душа требовала продолжения банкета, и повод был, поэтому я для начала допил все. Потом позвонил Марии. Чтобы пропустить рюмочку, тоже понадобилось время. – Столхаммер криво улыбнулся.

– Пятьдесят минут, – повторила Анника Карлссон, и они быстро переглянулись с Бекстрёмом.

– Приличная, наверное, была капелька, – заметил Бекстрём.

– Да брось ты, Бекстрём, – проворчал Столхаммер. – Я же сидел и философствовал просто-напросто.

– Совсем другое дело, – согласился Бекстрём. – Ты не помнишь, у Калле Даниэльссона имелся какой-нибудь портфель или атташе-кейс? Довольно приличный, кожаный, с латунными замками.

– Да, у него был такой, – подтвердил Столхаммер и кивнул. – Из светло-коричневой кожи. Настоящий директорский. В последний раз я видел его, когда мы пировали у Калле в тот вечер, перед тем как его убили. Это я точно помню.

– Ты помнишь? – переспросил Бекстрём. – И почему?

– Он лежал на телевизоре, – сообщил Столхаммер. – В гостиной, где мы сидели и закусывали. Чертовски странное место для такой вещицы. У меня, конечно, нет никакого портфеля, но, если бы был, я вряд ли клал бы его на телевизор. Почему это тебя интересует, кстати?

– Он пропал, – сообщил Бекстрём.

– Да… – Столхаммер пожал плечами. – Когда я уходил оттуда, он по-прежнему лежал на телевизоре.

– Когда мы пришли туда утром, его уже не было, – констатировал Бекстрём. – Ты не знаешь, куда он мог деться?

– Сейчас ведь ты все равно должен сдаться, – сказал Столхаммер и зло посмотрел на Бекстрёма глубоко посаженными глазами.

– Я думаю, мы прервемся на этом, – сказал Бекстрём и кивнул своей коллеге.

– Ничего не имею против, – буркнул Столхаммер. – Мне надо пойти домой и принять душ.

– Ты должен уделить нам еще несколько минут, Роланд, – сказала Анника Карлссон и улыбнулась дружелюбно. – Нам надо переговорить с прокурором, прежде чем ты уйдешь.

– Хорошо, – согласился Роланд Столхаммер и пожал плечами.

Час спустя заместитель главного прокурора Туве Карлгрен приняла решение задержать бывшего инспектора полиции Роланда Столхаммера. В этом ее убедили Бекстрём и Карлссон, и, несмотря на пересуды в коридорах, она приняла их сторону. У Столхаммера хватало времени как на то, чтобы убить Карла Даниэльссона, так и на то, чтобы выбросить окровавленную одежду и прочее по пути домой. Определенные факты говорили против него, и многое требовалось проверить. Имелись основания подозревать его в убийстве, и, пока изучались полученные от него данные и проводился обыск у него дома, для всех было лучше, если Столхаммер посидит в камере.

Когда Бекстрём собирался идти домой, ему позвонил Петер Ниеми. На его факс только что пришло первое сообщение из Главной криминалистической лаборатории об окровавленной одежде.

– Кровь Даниэльссона, – констатировал Бекстрём вместо того, чтобы задать вопрос.

– Да, точно, – подтвердил Ниеми.

Но никаких следов, не имевших отношения к Даниэльссону, по данным криминалистов и Ниеми. Никаких волокон, волос или отпечатков пальцев. Оставались следы ДНК, но для этого требовалось время.

«Вот дерьмо», – подумал Бекстрём и вызвал такси по телефону.

21

На следующий день, во вторник после обеда, состоялось очередное совещание разыскной группы, и на нем присутствовали все, включая двух экспертов. Как раз перед началом в комнату, где они собрались, вошел шеф криминального отдела Сольны комиссар Тойвонен. Он кивнул коротко и с мрачной миной обвел взглядом собравшихся, прежде чем расположился в самом дальнем углу.

«Девять человек, из которых только один настоящий полицейский, – подумал Бекстрём. – В остальном один финик, один чертов лопарь и тоже финик, чилиец, русская, молодая черная курица плюс мужененавистница-лесбиянка, бритоголовый качок и старина Ларс Деревянная Башка Альм, слабоумный еще с рождения, и куда, черт побери, катится наша полиция».

– О'кей, – сказал Бекстрём. – Тогда начинаем. Как дела с обыском дома у Столхаммера?

Он ободряюще кивнул Ниеми.

Если верить Ниеми, они по большому счету закончили. В целях экономии времени он коротко сообщил, что не удалось найти ничего против Столхаммера. Никаких необъяснимых денежных сумм или забрызганных кровью брюк, также никакого портфеля с документами со следами молотка обивщика мебели.

«Он наверняка спрятал все и старательно уничтожил следы. Похоронил под каким-нибудь камнем, – подумал Бекстрём. – Точно как и следовало ожидать от такого придурка».

– То немногое, что мы нашли, скорее говорит в пользу версии Ролле, – заметил Ниеми.

– И о чем речь? – поинтересовался Бекстрём.

На кровати в спальне они обнаружили доказательства поездки Столхаммера в Мальме и Копенгаген. Наполовину распакованную спортивную сумку с одеждой (чистой и грязной вперемежку), дорожными принадлежностями и наполовину выпитой бутылкой настойки «Гаммель Данск». И всем другим, что такому, как Столхаммер, могло прийти в голову взять с собой домой после короткого пребывания в Мальме и Копенгагене.