Тот, кто виновен
Шрифт:
– Чего ты от меня хочешь? – с негодованием спросил я Космо. – Денег?
Он помотал головой. Несколько капель сорвалось с прядей волос и упало на посветлевшие брови.
– Старик! За кого ты меня держишь?
– Ты действительно хочешь это знать?
Он кивнул.
– Ладно, ладно. Я понимаю. Правда. Я не сержусь, понимаю тебя.
– Отлично, спасибо! Для меня это много значит.
– Нет, серьезно. Мне понятны твои злость, сарказм и все такое. Ты ведь не можешь знать, что они делали со мной. – Он закатал рукав своей черной флисовой куртки до локтя и протянул мне правую руку, как для сдачи крови. Локтевой сгиб представлял собой один сплошной
– Химическая кастрация, – объяснил он. – Пролонгированный укол каждый месяц, последний, как видишь, сделала не особо умелая медсестра, но плевать. Чертово средство действует. В семидесятых мне, наверное, подключили бы к мозгу еще проволочные электроды, сейчас со всем справляются гормоны. Профессор говорит, что мой половой инстинкт практически полностью отключен.
– Да ну! – сказал я и разозлился, что такой радикальный шаг Космо, если он и правда на него решился, странным образом меня тронул. Подобное случалось со мной постоянно. Я собирался ненавидеть брата, и большую часть жизни мне это даже удавалось: я вызывал перед глазами поступки, из-за которых его исключили из нормального общества. Но я, конечно, знал и причину. Иногда я задавался вопросом, что бы вышло из меня, если бы отец издевался не над Космо, а надо мной. И тогда я испытывал сочувствие, которое единственное помогает автору поставить себя на место другого; сочувствие, которого не знают такие психопаты, как Космо.
– Меня почти не посещают эти сексуальные мечты, – сказал он и смущенно улыбнулся. – И я дрочу реже, чем однорукий в гипсе.
– И я должен тебе поверить?
– Эй, сам подумай. Конечно, существуют слабоумные эксперты и коррумпированные исполнители. Но ты действительно считаешь, что они позволят мне выйти из клиники просто потому, что я мило сказал «Пожалуйста, пожалуйста»? Чушь, все из-за кастрирующих уколов, на которые я добровольно согласился.
Я посмотрел на Йолу, которая выполняла мои указания и сидела в машине. И похоже, говорила по телефону. Я вытер дождевые капли с лица и вздохнул:
– Хорошо, предположим, ты говоришь правду, тогда поздравляю. Но если ты не хочешь денег, чего тогда?
Космо открыл рот, немного подумал и затем сказал:
– Я наконец-то прочитал твою книгу «Школа крови».
– Рад за тебя.
Видимо, библиотека клиники давно не обновлялась. Мой дебютный роман появился в том месяце, когда Космо арестовали.
– Да, впечатление, как бы это сказать… просветляющее.
– Просветляющее?
– Словно в мою темную берлогу проник свет.
– Неужели?
– Но у меня есть несколько вопросов. Вот.
Он протянул мне пачку страниц, которые, вероятно, вырвал из издания в мягкой обложке. Я сделал ошибку, рефлекторно схватив их.
– Зачем мне это?
– Я написал свои замечания прямо в тексте, – сказал он. – Их немного, пожалуйста, прочитай в хронологическом порядке!
– У меня нет времени на такую чушь. Почему я должен это делать?
– Потому что ты быстро заметишь, что…
Он не успел закончить предложение. За нами по луже на полной скорости проехал темный минивэн, скрипя тормозами, и резко остановился в метре от въезда.
– О-о, я сваливаю, – тихо сказал Космо, когда дверь открылась и из минивэна выбралась женщина, которую я знал, в сопровождении незнакомого мне хмурого мужчины.
Со словами «похоже, у тебя проблемы» мой брат натянул на голову капюшон куртки, пробежал с опущенными глазами мимо приехавших и оставил меня наедине с людьми, которые пришли, чтобы разрушить мою жизнь.
Глава 10
– Что
– Что мне от вас нужно? Вы, наверное, шутите? – пыхтела она, с трудом переводя дыхание после подъема по лестнице на пятый этаж.
Лифт оказался сломан, а я в лучшей форме по сравнению с Мелани, чем сумел воспользоваться: перенес на кухню пустые коробки из-под пиццы и грязные стаканы, которые остались после вчерашнего телевизионного вечера. Неожиданный визит из органов опеки вызывал у меня такие же чувства, как полицейская проверка на дороге. Даже если мне не в чем было себя упрекнуть, я мысленно перебирал все возможные нарушения и проступки, и мой пульс подскакивал от чувства вины.
– Вы же прекрасно знаете, почему мы здесь, – сказала она, не садясь. При росте метр шестьдесят два она была чуть выше Йолы, которую я отправил в комнату делать домашнее задание. Как всегда, социальная работница была в широкой юбке и джинсовой куртке поверх целомудренного свитера с высоким воротом. И в очередной раз, глядя на нее, я задавался вопросом, что заставляет женщин брить брови, а потом заново рисовать их косметическим карандашом на лбу.
– Нет, я не знаю, что привело вас к нам, – ответил я и услышал, как рядом в кухне зафырчала кофемашина.
Мой взгляд упал на ее сопровождающего – шкаф метр девяносто с тяжеленной челюстью, – который как вкопанный стоял в прихожей рядом с гардеробом и ждал. Я указал большим пальцем в направлении прихожей:
– И понятия не имею, что там делает ваш телохранитель.
Мелани нередко приходила в сопровождении социального работника, но ни один из них не был настолько натренированным, что рельефные мускулы угадывались даже под курткой. Я вообще не помнил, чтобы когда-либо здоровался с сотрудником органов опеки, который завязывал бы светлые волосы в хвост и носил черный костюм модели «вышибала элитного клуба».
– Это нововведение. Господин Шодров сопровождает меня на случай, если возникнут проблемы.
– Проблемы? Какие, черт побери?
Впервые мне в голову пришла мысль позвонить Тоффи. Известный в городе адвокат – гражданское имя Кристоф Маркс, – никогда не представлял моих интересов, но нас связывала тесная дружба с тех пор, как он консультировал меня в юридических вопросах, когда я собирал информацию для романа «Школа крови».
Мелани открыла свой рюкзак и вытащила папку. Затем подошла к метровому стеклянному стеллажу за диваном, положила на него папку и несколько церемонно открыла серую, отделанную под мрамор крышку. Пока я включал декоративную лампу на стеллаже, она ткнула пальцем в верхнюю страницу в папке, заполненной документами (где-то сантиметра два толщиной).