Тот, кто знает. Книга первая. Опасные вопросы
Шрифт:
Поезд начал притормаживать возле большой станции, и Игорь спрыгнул со своей боковой полки и направился к выходу из вагона. На нижней полке под ним спал Женя Замятин, а на следующей боковой полке, расположенной вдоль прохода, сидел, уткнувшись в книгу, Генка Потоцкий. «Путешествие дилетантов» Булата Окуджавы — самое модное чтение семьдесят девятого года.
— Ты куда? — поднял голову Генка, когда Игорь протискивался мимо него.
— Хочу выйти, телеграмму дать. Все-таки они беспокоятся.
— Не суетись, — поморщился Генка. — Записку ты им оставил, так что все
— Тебе хорошо говорить, твои предки тебя и так отпустили.
— Ладно, тогда пивка принеси, на вокзале дешевле, чем в вагоне-ресторане.
Поезд стоял двадцать минут, и Игорю хватило времени не только на телеграмму и на покупку шести бутылок «Жигулевского», но и на то, чтобы немного прогуляться по платформе и подышать воздухом. В вагоне было душно и жарко, и невозможность принять душ и надеть чистую белую футболку угнетала его. Не в том дело, что переодеться не во что, в рюкзаке у Игоря лежат еще две белые футболки, но в вагоне такая грязь, словно здесь не делали уборку лет двадцать, сажа залетает из всех щелей, оседает на коже, волосах и одежде, и если переодеваться, то к концу поездки у него не останется ни одной чистой вещи, в которой можно явиться в приемную комиссию.
Вернувшись в вагон, Игорь с особой остротой ощутил все многообразие раздражающих его неприятных запахов, заполнивших вагон: пот, лук с чесноком, перегар, мокрые, пропитанные мочой пеленки, которые негде постирать и некуда спрятать, — в их вагоне ехали две семьи с грудными младенцами. Подошел к Генке, поставил на столик пиво и уселся напротив.
— Скоро дочитаешь? — спросил Игорь, кивком головы указывая на книгу.
— Уже немножко осталось, часа на два.
— Я следующий.
— И единственный, — усмехнулся Генка. — Жека все равно читать не будет. Ты же знаешь, какой он упертый, месяцами ничего не делает, потом наваливается со всей мощью своего буйного интеллекта и наверстывает упущенное. Как проснется — снова начнет физику учить.
— Удивительно, как он может спать в такой обстановке, да еще днем, когда все разговаривают и ходят туда-сюда. Я, например, даже ночью заснуть не могу.
— Ну, сравнил. — Генка захлопнул книгу, предварительно засунув в нее закладку, и сладко потянулся. Потом ловко открыл бутылку при помощи специальной скобки, прикрепленной под столиком, и сделал несколько больших глотков прямо из горлышка. — Жека у нас из многодетной семьи, ты же был у него дома, видел, в каких условиях он вырос. Так что ему не привыкать.
— А ты? — спросил Игорь, внимательно глядя на друга. — Ты же не из многодетной семьи, и жилье у вас всегда было хорошее.
— А что я? — беспечно пожал плечами Генка и залпом допил бутылку. — Ох, хорошо пошло! Я, Игореха, умею ко всему относиться легко и ни на что не обращать внимания. И потом, у меня есть цель, и для ее достижения я готов на жертвы.
— На любые? — недоверчиво уточнил Игорь.
— Почти. Вот ты видишь мои джинсы?
Он выразительно потер ладонью штанину фирменных джинсов «Ливайс», ухватил большим и указательным пальцами край материи и подергал.
— Ну, вижу. И что дальше?
— Знаешь,
— Знаю, конечно, мы же вместе были, когда ты их покупал. У фарцовщиков на Беговой, возле комиссионки.
— И сколько я за них заплатил, помнишь, нет?
— Кажется, сто шестьдесят рублей. Я еще тогда удивлялся, откуда у тебя такие деньги.
— Сто шестьдесят пять, — поправил его Гена. — Я их целый год копил. Предки на обед и на всякую мелочь три рубля в неделю выдавали, а я их складывал. В школе не обедал, в кино с вами не ходил. Заметил, нет?
А ведь и в самом деле, за весь десятый класс Генка Потоцкий ни разу не ходил с Игорем и Жекой в кино, придумывая различные отговорки: то родители просили куда-то съездить и что-то сделать, то свидание с девушкой назначено, то настроения нет. И не заглядывал в школьный буфет.
— Но этого на джинсы явно не хватило бы, — заметил Игорь, в душе упрекнув себя за невнимательность.
— Само собой, — кивнул Генка. — На этой экономии я только стольник сцыганил.
— А остальное откуда?
— От верблюда. У предков вместо подарков наличными брал. Что тебе, сынок, на Новый год подарить? Двадцать рублей. А на день рождения? Двадцать рублей. А на окончание школы? Двадцать пять, я теперь взрослый, у меня потребности возрастают.
— И давали? — изумился Игорь.
— Куда они денутся. Им проще деньгами дать, чтобы я сам ими распорядился, чем бегать, высунув язык, и доставать то, что я попрошу. Вот у меня и набралось ровно сто шестьдесят пять рублей ноль-ноль копеек. Я вообще-то «рэнглеры» хотел, но за них просили сто восемьдесят.
— Не понимаю я тебя. Зачем все эти трудности? Сказал бы своим предкам, что хочешь на день рождения джинсы, они бы тебе сами на блюдечке принесли.
— О! — Генка назидательным жестом поднял палец. — Вот тут мы подходим к самому главному. Я не хочу, чтобы мои предки доставали мне джинсы, пользуясь своими связями и всякими закрытыми магазинами типа «Березки». Я не хочу, чтобы они говорили: «Ты еще никто, ты даже джинсы сам себе купить не можешь. Все, что у тебя есть, ты имеешь благодаря тому, что твой папа — Потоцкий». Знаешь, сколько раз за свою жизнь я это слышал? Поэтому я твердо решил, что стану космонавтом. В крайнем случае — знаменитым летчиком-испытателем. Чтобы про меня никто не мог сказать, что я — сын того самого Потоцкого. Я хочу, чтобы про моего отца говорили, что он — отец того самого Геннадия Потоцкого. Понял, нет?
Игорь помолчал, собираясь с мыслями. В нем вдруг проснулась неизвестно откуда взявшаяся обида, хотя он не мог понять, откуда она свалилась. Ведь ничего обидного или плохого Генка ему не сказал. Чтобы скрыть неловкую паузу, он тоже открыл пиво и стал медленно цедить теплую невкусную жидкость. Пиво он не любил, но скажи он об этом Генке — тот не понял бы его.
— Странно, что ты только сейчас об этом сказал, — наконец произнес Игорь, осознав, что обидела его скрытность товарища. — Мы с тобой столько лет дружим, а ты никогда не говорил мне об этом. Даже не объяснил, откуда деньги, когда мы вместе джинсы тебе покупали.