Тот самый одноклассник
Шрифт:
– Ника, ты меня слушаешь?
– Конечно, слушаю. Ты большой молодец, Арк!
Я настолько отвлечена, что забываю спросить про мои работы. Забываю! Это немыслимо.
– А про свои работы спросить не хочешь? – усмехается Арк недоверчиво.
Сжимаю телефон изо всех сил, случайно нажимая на кнопки.
– Давай, говори! – прошу тихо.
– Все продано.
– Правда?!
Я словно пробуждаюсь. Данила отвлек меня, заколдовал, но ненадолго. Я хочу знать все и сразу: как продано, за сколько, много ли было желающих… Все.
Арк довольно хихикает.
– Наконец-то! А то притворялась равнодушной, на тебя это не похоже. Все твои работы купили. Цены можешь узнать в офисе. Поздравляю, Ника! Надеюсь, ты больше не расстраиваешься из-за Лиознова.
Наверное, мои работы купила та пожилая пара, про которую говорил Данила. Или…
– Арк, а ты знаешь, кто купил мои работы?
– По-моему, все три работы ушли одному покупателю. Если приспичило, интересуйся у организаторов. Некоторые участвуют в торгах сами, другие анонимно или через посредников. Может, и узнаешь, кто купил.
Я снова открыла дверь ванной и посмотрела на спящего Данилу.
Мы с Арком обменялись любезностями и договорились о скорой встрече, но мои мысли витали в другом месте. Над постелью, в которой спал Данила Резник.
Я уверена, что именно он купил мои работы.
Он очень старался увести меня с аукциона. Боялся, что я узнаю посредника? Что догадаюсь о его вмешательстве? Он отвлек меня и обеспечил себе алиби.
Опускаюсь на пол и думаю. Теперь мне видна только рука Данилы, расслабленно лежащая на простыне, и я хочу подойти и дернуть за нее изо всех сил. Хочу сделать ему больно.
Данила не верит в меня. Не верит, что мои работы заинтересуют покупателей, поэтому сам их купил. Наверное, так поступают, когда действительно любят человека, когда хотят защитить его от боли.
Но это неправильно. Я поторопилась насчет доверия. Оргазм – не самый надежный показатель.
Я выхожу на лестничную площадку и звоню организаторам аукциона. Вместо ответа я получаю лекцию о конфиденциальности.
– Если хотите, я могу передать покупателям, что вы ими интересовались, – предлагает мужчина официальным тоном.
– Нет, прошу вас, не говорите ему, что я звонила.
Мужчина хмыкнул.
– Я искренне вас поздравляю. Ваши работы привлекли большой интерес, и я понимаю, почему. Вы очень талантливы.
Эти слова расцветают во мне острой радостью. Мне хочется его обнять.
Мне хочется всех обнять.
То, что Данила купил мои работы, больше не расстраивает. Слова незнакомца стерли мою неуверенность.
Я возвращаюсь в квартиру в приподнятом настроении и наталкиваюсь на Данилу. Он стоит у двери, скрестив руки на груди.
– С кем ты разговаривала?
Напряженный взгляд сканирует мое лицо.
– Данила, я знаю, что ты сделал. – Сердце прыгает в горле, делая слова прерывистыми и нервными.
– Что ты имеешь в виду? – спрашивает он глухо. Прищуренный взгляд отталкивает меня, защищаясь от грядущих обвинений.
– Я знаю, что ты купил мои работы. Ты увел меня с аукциона на случай, если никто не захочет торговаться, и у моих работ будет только один покупатель. Ты договорился с посредником?
Он не отвечает, сканирует мое лицо, решая, сознаваться или нет. Ведь он тоже творческий человек и все понимает.
– Я сначала расстроилась, но потом поняла, почему ты это сделал. Ты хотел меня защитить. Спасибо!
Я прижимаюсь к нему, обнимаю. Мышцы под пальцами кажутся каменными.
Наклонившись, Данила согревает мои губы сухим поцелуем, долгим нежным касанием.
– Ника… – шепчет, прикрыв глаза, – я тебя люблю.
Возможные ответы щекочут язык. Я никогда не любила мужчин, кроме отца. Я не знаю, как возникает уверенность, что твои чувства – любовь. Где та лакмусовая бумажка, которая подтвердит, что вот оно, то самое книжно-песенное чувство?
– Ох, Даня!
Слабенький ответ, на троечку с минусом, но к нему прилагался такой поцелуй, что Даниле пришлось меня простить.
Я не отпускала его губы до тех пор, пока он не рассмеялся.
– У тебя нет доказательств, что я купил твои работы. Вдруг это тайный поклонник твоего таланта?
– Твоя хитрая мордаха очевиднее любых доказательств! – Смеясь, я пощекотала его бока. – Организаторы сказали, что в торгах участвовало несколько покупателей, так что ты зря волновался. А теперь у тебя дома будут залежи моих работ.
– Залежи! – Данила состроил забавную мину. – Какой ужас!
– Макулатура и металлолом.
– Я продам картины по огромной цене. Позвоню в Сотбис [3] , они будут в восторге. – Он повалил меня на постель и расстегнул пуговицу на джинсах.
Рассмеявшись, я остановила его руки.
– Данила, послушай!
– Ммм?
– Никогда так больше не поступай, ладно?
– Обещаю! – прошептал он мне в губы. – И ты кое-что пообещай, ладно? Люби меня, Ника!
3
Сотбис – знаменитый аукционный дом предметов искусства. Исходно основан в Лондоне, но филиалы имеются в разных городах мира.
Искренность, страсть и синий взгляд – это убийственная комбинация. С ними не поспоришь.
– Обещаю! – сказала я на выдохе.
Два месяца спустя
Из чего построены отношения творческих людей? Из взлетов, падений и сочувственной лжи.
Оказалось, что Данила тоже лжет, и не только насчет аукциона. Ему приходится лгать, потому что от меня ушло вдохновение. Внезапно и безвозвратно.
«Вдохновение вернется, Ника. Обязательно! Погуляй, расслабься, и все получится».