Тот самый одноклассник

Дивеева Лара

– Спасибо, что пришел. – Я прерываю его монолог, потому что не хочу откровенности. Мы не друзья. Мы не обмениваемся боевыми историями, не показываем друг другу старые шрамы. Мне не нравится напряжение между нами.

Резник ушел, а я достала «Секрет». Всего на минутку, а потом убрала обратно и накинула покрытие.

Других планов на вечер не было. Горевать не хотелось, думать о Резнике слишком опасно, поэтому я прихватила остатки вина и погрузилась в душистую ванну.

Придет время, и я позвоню друзьям, пожалуюсь, а пока ни с кем не хочется делиться новостью, что я не прошла в финал.

Вино закончилось на удивление быстро, и я даже умудрилась задремать в ванне. Мне приснился Данила Резник. Он вернулся, чтобы меня утешить, и у него это очень хорошо получилось. До дрожи в коленях хорошо.

Во мне говорит вино, и мне нравится этот внутренний голос.

Глава 2. Данила

На следующее утро пришло осознание: я проиграла. Не будет ни выставки, ни популярности, ни денег. Как же обидно быть неудачницей! В каждой картине моя душа, поэтому проигрыш ранит очень сильно. Получается, что моя душа недостаточно хороша, никому не нужна, невостребованна.

Пообещав себе вечер в обнимку с розовым вином, я отправилась к клиентам.

После обеда позвонил Арк Молой и пригласил участвовать в выставке. Хоть что-то полезное вышло из пресловутого конкурса, и на том спасибо. Пусть я «отказная», но попала в заветную десятку, а это открывает важные двери.

Арк притворился, что не знает результатов конкурса, а я не стала обличать его во лжи. Я не Резник, который не приемлет неискренности.

– Выставка продлится две недели. Выбери три работы, посмотрим, обсудим. Если хочешь, можешь забрать их в конце выставки. Если не жалко пожертвовать на благотворительность, тогда выставим на аукцион.

– Я согласна.

Дело не только в благотворительности, а в том, что мою работу купят и заберут домой. Повесят на стену и будут смотреть, обсуждать, она станет частью не просто интерьера, а чужой жизни.

Или запихнут в кладовку, а потом, спустя время, не смогут вспомнить, зачем позарились на такую странность.

Или вообще не купят.

– Зайди ко мне в мастерскую! Там обсудим детали и подпишем контракт, – попросил Арк.

Я побежала домой выбирать работы. Уж лучше заняться делом, чем обниматься с бутылкой розового вина.

По внешнему виду Арка вы бы никогда не догадались, что он художник. Скорее вышибала в клубе. Однако его работы настолько чувственны, что заставляют краснеть даже бывалых любителей эротического искусства. В отличие от меня, Арк может позволить себе настоящую мастерскую. Я была здесь и раньше, но в этот раз он смотрел на меня с острым любопытством. Прищурившись, посмотрел снимки моих работ.

– Неплохой выбор. Насчет первых двух не знаю, а вот эту точно купят. Абстрактное искусство в моде.

Арк поглаживает фотографию кончиком пальца, словно пытается ощутить рельефность работы. На ней объемные формы разбросаны по холсту в эмоциональном беспорядке, но, если посмотреть издалека, все вместе складывается в изображение раскидистого дерева. Работа так и называется «Взгляд издалека».

– Из чего сделаны формы? – интересуется Арк.

– Не бойся, не гипс, а то покупатели не донесут, – рассмеялась я. – Пенопласт и дерево.

Арк взял следующую фотографию.

– Тобой тут Данила Резник интересовался, – сказал он, теребя в руках снимок настенной конструкции из легкого металла. – Вы одноклассники?

– Бывшие.

– Бывшие, – повторил он, усмехнувшись. – А я у него гитары беру.

– Играешь?

– Нет. Работаю над новой темой – «Музыка тела».

Арк сдвинул занавесь и показал на двухметровый холст – обнаженная женщина чувственно изгибается на ковре, прижимая к себе гитару. Провода змеятся по ногам порочными намеками.

– Знаешь секрет твоего успеха? – спросила я, разглядывая остекленевшие от похоти глаза любительницы рока. Сказала бы «металкора», но звучит совсем уж пошло.

– Знаю, – улыбнулся Арк, – но с интересом выслушаю твои догадки.

– На твоих картинах изображены чужие тайны. Глядя на картину, люди притворяются, что не имеют отношения к такой порочности, но при этом упиваются и горят внутри. В результате все остаются довольны.

Арк загадочно улыбался, не желая комментировать мою теорию. А мне вдруг жутко захотелось предложить на выставку «Секрет». Арк его не примет, качество не то, работа совсем детская, но пусть посмотрит. Уж он-то почувствует в «Секрете» чужую тайну.

А я бы с удовольствием посмотрела на его реакцию.

– Слушай, Ника, а вы с Резником любовники или как?

– Или как. А что?

– Да так, любопытно. Он так о тебе говорил… короче, я решил, что вы встречаетесь.

– С Резником много, кто встречался, но не я.

Арк понимающе рассмеялся.

– Он только что приобрел новую гитару, принес похвастаться. Носится с ней, как с ребенком.

– Резник еще в школе бредил гитарами.

– По-моему, сейчас он бредит кое-чем другим, вернее кое-кем! – Арк подмигнул. – Ладно, проехали. Я попросил Резника одолжить мне новую гитару для картины, и он поставил условие, что натурщицей будешь ты.

– Я?! С какой стати?

– Он сказал, что гитара особенная. Вроде и корпус без изысков, и гриф обычный, и внешний вид не самый броский, но звук волшебный.

В словах Арка не было ничего вызывающего, но пальчики ног непроизвольно поджались. Взгляд вернулся к обнаженной натурщице с гитарой. То, что Резник представляет меня в таком ракурсе… в таком виде… Это волнует.

Я проиграла в мыслях варианты картины, одна другой неприличнее. В моих фантазиях в мастерской присутствовал Резник.