Тот самый одноклассник
Шрифт:
Кому приспичило?
Сняв перчатку, выуживаю телефон из кармана. Все три сообщения пусты. Номер отправителя мне незнаком.
Вдруг это насчет конкурса? Нет, еще рано.
Пустые сообщения выглядят странно.
– Ника! Почему Джеггер рядом с Хендриксом? Ты не там просверлила!
Вздыхаю, закатывая глаза под защитными очками. Мантра частного учителя – клиентам грубить нельзя.
– Олег Максимович, прошу вас, сами сверлите! Я не знаю, кого с кем ставить и куда крепить зажимы.
– Мне надоело сверлить! – ноет мой великовозрастный ученик.
«Ценный клиент,
У Олега Максимовича кризис среднего возраста. Раньше я бы посмеялась, но теперь, столкнувшись с проявлениями лицом к лицу, уважаю и побаиваюсь. Успешный мужчина сорока девяти лет нырнул в кризис с решимостью самоубийцы. Бросил семью, завел молодую любовницу и ведет богемный образ жизни. Чтобы заслужить право называться свободным художником, он нанял меня – учительницу изобразительного искусства или, как меня называют некоторые клиенты, музу. Вместе мы пытаемся найти хоть какой-то вид искусства, который погасит пожар в душе Олега Максимовича. В данный момент мы трудимся над перегородкой, сделанной из старых компактных дисков. Я сверлю дырки и креплю зажимы, а он соединяет их вместе согласно только ему понятной логике. За все про все я получаю астрономическую почасовую оплату.
И Олег Максимович не один такой, есть и другие клиенты. Кризис среднего возраста надо пережить и переждать, как грипп, как дождь, и я рада помочь. Как я дошла до такой жизни? Раньше работала в художественной школе, а потом разговорилась в магазине с одним таким страдальцем и помогла ему выбрать краски и холсты для нового увлечения. Пара уроков – и у нас сложились отличные отношения. А потом появились другие клиенты. Кто-то замолвил словцо, кто-то порекомендовал, и понеслось.
На уроках я выкладываюсь по полной, это вам не натюрморты штамповать. Что мы только не придумываем, даже мебель делаем, светильники и скульптуры в человеческий рост. А иногда просто общаемся. Над перегородкой мы трудимся уже четыре недели, а все из-за ностальгии. Перед тем, как продырявить диск, Олег Максимович его слушает и вспоминает молодость. Стыдно брать деньги за такие «уроки».
Мобильник щекочет бедро вибрацией. Поглаживаю его рукой, словно пытаюсь успокоить.
– Названивают? – усмехается Олег Максимович. – Новый мужик?
– Наверное, это мама, – вру я.
– Мама – это неинтересно. А про конкурс что слышно?
– Пока ничего.
Не сдержавшись, смотрю на телефон.
«Ты знаешь, кто я»
Да, знаю.
Откуда у Резника мой номер?
Он проверяет, думаю ли я о нем. Получается, что думаю.
Снимаю перчатки и печатаю: «Кто это?»
– Судя по тому, как ты улыбаешься, сообщение не от мамы, – смеется Олег Максимович.
В двери поворачивается ключ, и в студию заходит его любовница, Кристина. Она любит появляться внезапно, будто надеется застать нас в компрометирующей позе. Ей хочется закатить скандал и избавиться от женского присутствия в жизни любовника, однако придраться не к чему. Учительница в защитных очках, нарукавниках и переднике, да еще и с паяльником в руке не представляет угрозы для фигуристой модели.
– Привет, Ника! – выдает она сквозь зубы.
Я машу ей в ответ паяльником. С ее приходом Олег Максимович подтянулся, помолодел. Вроде польза от их отношений есть, но конец не за горами. Не дурак он. Был бы дурак, было бы легче.
Закрепив последний диск, я прибираю рабочее место, когда телефон подает сигнал о сообщении.
«Придешь в субботу на ужин?»
Мама.
Такого разочарования я не испытывала очень давно.
Резник не ответил.
С какой стати я так жду его сообщений? Ведь совсем не думала о Резнике и вдруг… словно подсознание живет собственной жизнью.
Может, позвонить ему? Или написать: «Да, я угадала, привет, Резник».
Нет.
Поспешно стерла сообщения, чтобы не было соблазна, и побежала домой.
Живу я в крохотной квартире-студии. Кровать за ширмой, маленькая кухонька в углу, а все остальное место отдано работе. Не зря нашу высотку называют домом художника. Среди жильцов затесалась всего парочка «штатских», остальные – творческие люди. На первом этаже – магазин «Товары для художников», так что все нужное под боком. Да и квартплата приемлемая. Все знают, что с творческих людей много не возьмешь.
Моя мечта – иметь отдельную мастерскую для работы, с видом на горы. Где-нибудь в Альпах, в тишине.
Ага, размечталась! Может быть, однажды… А пока я называю мою квартиру «студией», напоминая себе, что в ней есть крохотная мастерская, зажатая между кухней, ванной и кроватью.
Телефон зазвонил в субботу утром через два дня после странных сообщений. Вернее, телефон звонил и до этого, но не так. Друзья, родители, все, как всегда. А потом телефон зазвонил.
Даже не глядя на экран, я знала.
Мое «алло» прозвучало слишком взволнованно.
– Чем занимаешься, Ника? – усмехнулся Резник.
– По лестнице шла и запыхалась.
На самом деле я лежала на кровати в обнимку с любовным романом.
– Надо чаще тренироваться, могу предложить способ.
– Догадываюсь, какой.
– Могу предложить много разных.
– Не сомневаюсь.
– Ника, признайся, ты ведь знала, что сообщения были от меня.
– Догадалась, но не сразу.
– Терпеть не могу ложь. Почему ты мне врешь?
Что у него за пунктик такой насчет лжи? Всего лишь крохотная неправда: я не хотела признаваться, что вспоминала о нашей встрече в кафе.
– Откуда у тебя мой номер?
– Успенская поделилась. Кстати, я оказался прав. Она заявилась в магазин, устроила скандал и пыталась качать права.
– Откуда она узнала про магазин?
Резник вздохнул.
– Есть такая штука, называется «интернет». Зайди на страничку моей группы, там про меня все написано. Заодно посмотришь знаменитую рекламу.