Тот же самый страх

Карр Джон Диксон

Под воздействием шока часто кажется, будто доля секунды тянется полминуты. Полковник Торнтон взмыл в воздухе и полетел вниз, дрыгая ногами и раскинув руки.

Он приземлился, пролетев треть лестничного пролета, – от грохота и сотрясения едва не погасли свечи. Остаток пути он съехал по ступенькам, и его парадная сабля так громко стучала и билась, что казалось, в дверь ломится полк солдат. Над головой поднялось целое облако пудры; треуголка отлетела в сторону. Он остановился на черно-белом мраморном полу и затих.

Филипа

поразило невозмутимое выражение на лицах лакеев. Ни один из них не шевельнулся, даже Смизерс, старший лакей, который держал нараспашку парадную дверь и с широко открытым ртом оглядывался через плечо.

Первой нарушила молчание леди Олдхем.

– Господи боже мой! – ошеломленно прогудела она.

– Моя дорогая леди Олдхем! – пискнула мисс Крам-пет. – Хм!

Полковник Торнтон тут же поднялся на ноги –– падение не причинило ему вреда. Он по-прежнему злобно скалился.

– Небольшое происшествие, леди Олдхем, – сказал он.

– Мм… да! – согласилась леди Олдхем. – Небольшое! Хм!

– Вот уж действительно, – закивала мисс Крампет. – Хм! Филип, стоящий наверху, взглянул на Хлорис.

– Ты простишь меня, дорогая? – осведомился он и зашагал вниз.

По пути он остановился, нагнулся и подобрал перчатки, оброненные полковником во время полета. Проходя мимо противника, он швырнул перчатки к его ногам и не оборачиваясь направился к леди Олдхем. Взяв ее толстую, унизанную кольцами руку, поднес ее к губам.

– Мадам, – сказал он, – весьма прискорбные обстоятельства вынудили меня спустить полковника с лестницы. Я знаю, что времени до отправления осталось мало, и все же прошу вас уделить мне пару минут наедине.

Все еще пребывая в оцепенении, леди Олдхем заколыхала бюстом и желто-фиолетовыми страусовыми перьями.

– Чтоб вас…

В дни молодости леди Олдхем люди выражали свои чувства гораздо свободнее; впрочем, мисс Крампет тут же прервала ее:

– Я буду в кабинете, леди Олдхем. – Компаньонка подобрала юбки и заспешила прочь.

– Лорд Гленарвон! – загремел командный голос полковника Торнтона.

– Вы мне, сэр?

– Ничто, – продолжал полковник самым официальным тоном, – не должно омрачать покой его королевского высочества! Поэтому на обеде в Карлтон-Хаус будем вести себя так, словно ничего не произошло. Однако потом…

– Я к вашим услугам. – Филип смерил полковника презрительным взглядом, не укрывшимся от остальных.

Один из лакеев не сумел удержаться и фыркнул. Полковник Торнтон побледнел как смерть. Складки по бокам его обычно презрительно сжатых губ углубились и стали резче, отчего полковник сделался похожим на опасного хищника.

Но Филип ничего не видел. Он зашел в кабинет следом за леди Олдхем и закрыл дверь.

– Леди Олдхем, – начал он, – полагаю, вы заменяете мисс Дженнифер Бэрд родителей?

– Д-да, кажется, это так называется, – нерешительно кивнула леди Олдхем. – А что?

– Вашу племянницу прочат за молодого Дика Торнтона, сына полковника. Вы, как полагается, получите свою долю приданого.

Леди Олдхем молча воззрилась на него. Негодующее выражение ее лица способно было повергнуть в панику целую толпу епископов, но Филип оставался невозмутим – ведь дело касалось Дженнифер.

– Вот что я вам предложу, – продолжал он. – Не знаю, сколько вам посулили, но завтра утром я заплачу вам вдвое, втрое, вчетверо больше, если вы откажетесь дать свое согласие на брак. Что скажете, мадам?

– Хм! – деловито произнесла леди Олдхем после долгой паузы, впившись в него маленькими глазками. – Пять тысяч!

– Охотно!

– Идет! – отрывисто вымолвила леди Олдхем, но тут же не выдержала: – Раздери меня совсем, юноша, что на вас нашло? Самый бесхребетный хлюпик в Лондоне вдруг превращается в отчаянного задиру, какого я не видала в молодости, когда правил Георг Второй! Какая муха вас укусила?

– Никакая, мадам. Кстати, вам правда не по душе произошедшая со мною перемена?

– Да ничего подобного!

Леди Олдхем хлопнула себя по бедру и разразилась таким вычурным ругательством, какого не постыдился бы в зените своей славы сам Джон Уилкс, известный своей невоздержанностью журналист и политик.

– Но ах ты… – продолжала леди Олдхем. – Неужели вам так не терпится переспать с девчонкой?

– У меня, мадам, исключительно честные намерения.

– Вот как?

– Уверяю вас – исключительно честные.

– Но как же так? Ведь у вас уже есть жена!

– Все можно устроить, – сквозь зубы процедил Филип. Леди Олдхем застыла на месте точно громом пораженная.

Тут в дверь негромко постучали.

– Кареты поданы, ваша светлость!

Пошатываясь, леди Олдхем выбежала в вестибюль. Там уже собрались все приглашенные к обеду гости – они стояли между двумя рядами торжественно молчащих лакеев. Никто не произнес ни слова, однако в воздухе висело напряжение.

Дженнифер успела накинуть на плечи синюю шаль, скрепленную еще одной камеей, но так и не напудрила волосы и не украсила прическу страусовыми перьями. Рядом с ней, набычившись, стоял Дик Торнтон в длинном темном плаще, с вечерней треуголкой, или, как ее называли, chapeau de bras, под мышкой.

Хлорис, которой было явно жарко в ее винно-красной мантилье, томно обмахивалась страусовым веером, не поднимая головы. В распахнутую парадную дверь влетел порыв ветра, гася свечи. Полковник Торнтон в плаще с алым подбоем ждал, пока леди Олдхем подадут мантилью и веер.

Но все по-прежнему молчали.

Тишина начинала действовать на нервы. Наконец, полковник Торнтон подал руку хозяйке дома и повел ее к первой из ожидавших карет. Заскрипели рессоры, хлопнула дверца, щелкнул хлыст, по булыжникам зацокали копыта.