Тотем Козерога
Шрифт:
Мужчины медленные и неуклюжие. Нам надо время, чтобы примитивный мозг
окончательно отключился. И незнакомка это прекрасно знала. Сжала ладонями грудь,
провела пальцем вокруг соска.
В горле пересохло. Я с придыханием смотрел, как она себя ласкает и разжигает. В
голове пустой звон, комариный писк одной лишь мысли — хочу, хочу, хочу… Пальцы
сжимались и разжимались в страстном желании схватить, изучить и потрогать
везде-везде. Мужчины те еще исследователи.
банального животного инстинкта — затащить в пещеру и свирепо изнасиловать. Хотя
женщины почему-то уверены в обратном, называют бабниками… Но нет, в нас говорит
любопытство и гены велики первооткрывателей. Планету исходили вдоль и поперек,
физику и химию изучили. Космос же пока закрыт. А вот женщин можно исследовать
бесконечно долго, чем, в общем-то, и занимаемся.
Незнакомка обожгла страстным взглядом. Быстро шагнула, резко сорвала с меня
грязную рубашку и решительно, с хищным рыком жаждущей самки, потянулась к губам.
Но я ловко увильнул, сделал вид, что хочу поиграть, раззадорить.
Слишком просто, — промелькнула мысль. — И неужели забыл, Саня, в какой
иллюзорный мир тебя забросило?..
Немного сладковатый и терпкий запах женского тела сводил с ума, кружил голову.
Кожу щекотали острые соски, жаркое мягкое тело вжималось в грудь. Я глубоко
вдохнул и зажмурился от удовольствия. Провел ладонью по идеально гладкой спине,
пощупал талию и бедра. На большее не решился, остановил руку в опасной близости
ягодиц… Поиграл и хватит.
Незнакомка запрокинула голову и закрыла глаза. Полные губы приоткрыты, выпячены
смешной «трубочкой», из горла рвался тихий стон. Я медленно и осторожно
подхватил на руки легкое горячее тело и положил на кровать. Женщина охнула,
протянула руки навстречу, но я уклонился, отступил на шаг. Тряхнул головой и
моргнул. Комната опять размазалась. Показалось, что стены полупрозрачные,
состоят из струек дыма. Кровати, стола и прочего не существовало, вокруг
туманная мгла, бесконечность. Но ощущение быстро схлынуло.
— Мой герой, что случилось? — послышался удивленный возглас.
Женщина чутко ощутила перемену настроения, приподнялась на постели. На щеках
прелестный румянец, рот распахнут. В глазах уже ни капли страсти, лишь удивление
и обида. Я поколебался — красивая зараза, обнять и плакать от счастья, — но
наступил на горло собственной слабости и похоти. Надавил, послушал придушенные
хрипы и хруст позвонков, попятился к двери. Шаги получались медленные и
неуклюжие, будто вяз в болоте или не успевшем затвердеть свежем асфальте. Но чем
больше отдалялся, тем становилось
— Простите, — пробормотал я. Неловко поклонился, пожал плечами и добавил: — Надо
идти. Враг близко, я чувствую. Не хочу подставлять вас, милая леди.
— Но как же ваши раны! — возмутилась незнакомка. Вновь откинулась на постель,
поманила пальцем и томно промурлыкала: — Идите же ко мне, мой воин!
— Сожалею, но обстоятельства выше, — сказал я. — Как-нибудь в другой раз.
В красивых глазах возник холод, лицо окаменело. Незнакомка резко села и
прикрылась шелковой простыней. Посмотрела на меня сверху вниз, превратила
взглядом в букашку. Выдержала трагическую паузу и выплюнула со злостью одно
единственное слово:
— Дурак!
Я сделал ужасно виноватое лицо, но про себя улыбнулся. В иной обстановке с
удовольствием прыгнул в постель и зажег по полной. Но интуиция подсказала –
опасность, а разум после непродолжительного анализа сделал вывод — овчинка
выделки не стоит.
— Еще раз простите, леди, — воскликнул я. Быстро поклонился — спина не
переломится. — Но, правда, надо спешить.
Незнакомка не ответила. Окатила холодным и презрительным взглядом, плотнее
запахнулась в покрывало и отвернулась. Я с легкостью прочитал в глазах
растерянность и оскорбленное самолюбие, тяжко вздохнул. Обижать женщин нельзя,
но если начну извиняться, падать на коленки и целовать белу рученьку, то точно
окажусь в постели. Проиграю не только бой, но и всю войну.
Быстро, пока решимость не ослабла под напором гормонов, развернулся и толкнул
дверь. В проеме темнота. На меня дохнуло свежим прохладным воздухом, терпким
запахом пыли и древесного лака. Слева слышался веселый гомон, женские и мужские
голоса, негромкая мелодичная музыка. Я обернулся, чтобы попрощаться, но слова
застряли в глотке, а пол едва не ушел из-под ног. Волосы зашевелились от ужаса,
встали дыбом даже на руках.
В глазах уже привычно моргнуло, будто в фильме проскочил порченый кадр. Комнату
затянуло туманом, свечи притухли. Женщина исчезла. Вместо нее на кровати сидела
древняя старуха. Худая и костлявая, грудь обвисшая, в прожилках синеватых вен.
Лицо — как сморщенный помидор, испещрено морщинами, складками, бородавками и
язвочками. На голове жидкие клочья седых волос, глаза спрятались в глубине
черепа и превратились в блеклые гнилушки.
Старуха чем-то напоминала сказочного кощея. Такая же отвратительная, уродливая и
страшная. Задумчиво потеребила краешек покрывала. Затем глянула не меня и глупо