Тойво – значит надежда. Красный шиш
Шрифт:
Застыл взглядом – и бац, вдруг, услышал странные голоса, удивительные звуки, чарующее пение. Присмотрелся – а там ангелов целое небо и прекрасные женские лица между ними. Ой, какие они манящие, влекущие и многообещающие! Конечно, неизвестно, что можно от ангелов ждать, но вот от женских лиц всегда ждешь таких же прекрасных женских тел. Вероятно, даже, нагих.
И вот уже очарованный видениями человек идет маршрутом на север и теряется на безбрежной снежной пустыне. Сияние – возьми, да и угасни. Движущийся строго на север человек сразу же приходит в себя, но поздно. Тут ему и конец, в смысле – замерзает с концом. До полного трупного окоченения.
Вероятно только отвыкшие от женского общества путешественники попадаются на такой Зов, хотя, может быть, и определенные женщины, которые, вроде бы и не женщины вовсе.
Поморы такое состояние называют «мерячка», а эскимосы – «зов Полярной звезды». Второе название, конечно, гораздо романтичнее.
Конечно, без красивых легенд тут не обходится. Например, индейцы северных территорий Канады и сочувствующие им эскимосы Аляски считают, что все души умерших улетают в небесный дворец, над которым горит Полярная звезда. Для живых людей этот дворец невидим, но иногда его обитатели открывают окна для проветривания, свет из них падает на облака, и его видят люди, копошащиеся в снегу в Канаде или Аляске – это полярные сияния.
Но не все так просто: когда верхние боги открывают окна в своем дворце, это значит, что они в этот же самый момент призывают к себе души еще живых людей, и человек, услышавший этот зов, идет ему навстречу в свой последний путь к Полярной звезде, как водится, строго по азимуту.
Сообщалось в газете и о более жутких случаях, когда почти все население эскимосского или индейского поселения внезапно говорило друг другу «Хау!» и бросало свои дома, маленьких детей, даже горящие очаги и уходило словно на чей-то зов в белое безмолвие. Там в белом безмолвии они таились некоторое время, а потом выходили обратно – белые и безмолвные, потому что не успевали дойти до Северного полюса, а Сияние закончилось.
Кое-кто утверждал также, что люди, охваченные мерячкой, уподобляются зомби – выполняют любые команды, а если в таком состоянии человека ударить ножом, то нож не причинит ему вреда, и очень может быть, что сломается. А человека с ножом все равно посадят в тюрьму – нефик с ножом на обкумаренных бросаться!
Здесь Тойво сделал паузу в своих пространных рассуждениях и вспомнил, как шли на дело парни из «Револьверной оппозиции». Их воля, словно бы, была не их воля. «Теперь все будет иначе». Чьи слова они говорили?
Впрочем, что там с Зовом Полярной Звезды?
Красивая сказочность в норвежских народных легендах говорит, что полярное сияние – это небесный танец душ умерших девственниц. Вот уж, поистине, искрометные и зажигательные танцы! Вероятно, они и есть те лица, что мнятся «ходокам» на север, а ангелы промеж них на бубнах играют.
Вообще, это муслимы имеют навязчивое посмертное желание оказаться среди девственниц. Может, «мерячке» подвержены люди, предрасположенные к той или иной религии? Бывают же люди, предрасположенные к полноте, а тут – имеющие стойкую тягу к каким-то посмертным девственницам.
Но эскимосы, те, что с Аляски из отдельно взятого населенного пункта Пойнт Барроу, а также канадские индейцы отдельного племени Лиса в Висконсине не особо доверяют своим братьям, рассуждающим про «небесные дворцы», а говорят: «Это, бляха муха, привидения мертвых врагов. Или свет фонарей, которые несут духи, ищущие души умерших охотников». Потому, кочумай, пацаны, и бойся.
Есть еще точка зрения австралийских аборигенов, но ей, пожалуй, можно пренебречь: какое Северное Сияние в Австралийском буше? Разве что сидят аборигены, все синие, в кустах, точат свои бумеранги и видится им что попало. Рядом кенгуру и дикие собаки динго валяются на сухой выжженной солнцем земле и дрыгают ногами от смеха.
Но пес с ними, с бухими аборигенами, с темными эскимосами и дремучими индейцами – в последнее время все больше цивилизованного народа попадает под очарование Полярной Звезды.
Вот – русские, жадные, бесцеремонные, беспринципные. Это про купцов, которые поехали Грумант осваивать. Осваивают, осваивают – все им мало. А на носу не темные века, а просвещенный 1792 год, надо иметь понятия. Промысловая шхуна купца Рыбина не успела вовремя в Мурманск уехать, задержалась возле берегов.
Получите Северное Сияние во всю ширь небосвода!
Купеческий сын Алексей последнюю неделю все время в каюте лежал, потому что цинга на него напала – папаша не озаботился запастись нормальной едой перед рейсом, экономил, паскуда. Но в момент, когда пляски девственниц на небе под ангельский аккомпанемент достигли своего цветового апогея, он вышел на палубу и, не мешкая, выбросился за борт.
Промысловики только диву дались.
Ну, а Алексей, презрев свое недомогание, в хорошем темпе по-собачьи поплыл на север. И так быстро у него это получалось – словно всю жизнь собакой был! Товарищи по шхуне опомнились, конечно, и начали метать в него прицельно спасательным кругом, потому что в целях купеческой экономии он тоже был в единственном экземпляре на борту.
Да где там попасть! Уворачивается Алексей и все дальше плывет, все на север, того и гляди к Северному полюсу прибьется.
Но тут кто-то меткий достал пловца таки! К сожалению, не спасательным кругом, а тем, что подвернулось под руку – пудовой гирей для взвешивания освоенного богатства Груманта.
В общем, спасти несчастного Алексея не удалось.
Все закручинились, а Грумант переименовали в Шпицберген.
Или другой случай на другом полюсе с другим людьми.
Дело было у берегов Антарктиды. Судно «Бельжика» под командованием Жерлаша де Гомери с какого-то перепугу осталось здесь на зимовку. На дворе стоял 1898 год, всему экипажу раздавали витамины против цинги и алкоголь по выходным против скуки. Против женщин, а, точнее, против их отсутствия, ничего не раздавали. Пингвины бегали вокруг судна и показывали экипажу кукиши. Цель зимовки была загадочна, но капитан знал, какую цель преследовать и что нужно при этом исследовать. Кого попало Жерлашем не назовут и не разрешат командовать «Бельжикой».
Но тут на окрестности упала полярная ночь, пингвины разбежались по своим делам, и в небе замерцало полярное сияние.
«Ага!» – торжествующе закричал один из членов экспедиции молодой норвежец Толлефсен. – «Это мне как раз и надо!»
Он стремглав перепрыгнул через борт и убежал по льду в сторону полюса. Вероятно, он не был исключением среди всех предыдущих очарованных, и помчался к Северному полюсу. Его путь лежал то ли через лед, океан, экватор, всякие австралии-китаи напрямик, то ли через, собственно говоря, Южный полюс. Капитан Жерлаш растерялся и позабыл определить направление.