Традиции & авангард. Выпуск № 2
Шрифт:
– Будет дождик?
– Нет! – басил Костя.
Задавая вопрос, Анна одной рукой приподняла свою юбку, явив миру голые ножки.
– Посмотри, – настойчиво сказала она Косте, – я сняла колготки.
Костя глянул, шумно вздохнул и бросился наутек, едва не сбив с ног Николя, замершего посреди торгового зала с открытым ртом.
К вечеру Костя и Анна уже дружно беседовали. Дело в том, что кто-то пустил слух о моем чеченском происхождении. Костя сильно испугался. Когда, уставшие, ближе к десяти вечера я и мама покидали
– Нас не бойся, – сказала ему мама. – Бог тебе судья.
Костя печально вздохнул и промолчал.
В июле в магазин пришла молодая женщина и попросила взять ее на работу.
– Оксана, – назвала она свое имя.
Оксана была одета в летний сарафан изумрудного цвета, лямки которого переплетались на спине, как тропические лианы, эффектно подчеркивая татуировку в виде тигра.
– Пойдем, покажу тебе кабинет директора, – сказала я.
Поскольку было время обеда, руководство, заказав из итальянского ресторана пиццу, заперлось и устроило пиршество. Удел продавцов – чай без сахара и в лучшем случае бутерброды.
Директору доложили, что соискательницу зовут Оксана, и он распорядился, чтобы она ждала окончания трапезы.
В подсобке не было стульев, поэтому я расположилась на подоконнике, а Оксане предложила присесть на деревянный ящик, непонятно каким образом оказавшийся в комнатке, где мы переодевались. Пластмассовый чайник на полу вскипел, и, заварив пакетиком чашку чая, я протянула ее молодой женщине. Себе я заварила этим же пакетиком чай в стакане.
По Трудовому кодексу работникам полагается часовой перерыв, но Эверест сразу сказал: пятнадцать минут, и ни секундой больше.
Оксана спросила меня:
– Как ты попала в магазин?
Я только открыла рот, чтобы ответить, как из кабинета директора раздалось:
– Молчать! Я никому не разрешаю говорить во время еды!
– Сейчас восьмая минута моего отдыха. Осталось еще семь минут, – возразила я.
Директор рявкнул:
– Оксана, заткнись! Полина, ступай в отдел!
Я взяла посуду и сказала новенькой:
– Протру подоконник, а ты иди.
Но она возразила:
– Ты помой стакан и чашку, а я здесь уберу. Обещаю.
Когда я вошла в свой отдел детской литературы, покупателей не было. Издали увидев старшего продавца Сашу, я посетовала:
– Торопилась. Не выпила чай, вылила его в раковину. А в отделе никого нет.
Появилась толстенная физиономия директора.
– Если в твоем отделе нет покупателей, иди в другие и работай!
– Свой отдел бросить? – спросила я.
Саша нырнула в бытовку, где осталась Оксана.
– Чей круг от стакана на подоконнике?! – грозно спросила она.
– Полинин, – задрожала еще не оформленная сотрудница.
– Ах так! – взвизгнула старший продавец. – Я ей не спущу! Я ей отомщу! Я ее ненавижу! Ты! – приказала Саша Оксане. – Не вытирай след от стакана. Пусть он останется на подоконнике, я сейчас сюда директора приведу.
И нырнула в дверь.
Поколебавшись, Оксана все же побежала к раковине и, схватив первую попавшуюся тряпку, намочила ее и метнулась обратно – вытирать подоконник!
Выскочила взлохмаченная Саша, любительница вечеринок, и заорала:
– Иди-ка сюда!
– Что тебе нужно? – Я почуяла неладное.
Старший продавец крепко держала за руку директора и волокла его за собой, как куль с картошкой. Эверест покорно плелся следом.
Я шла позади всех.
– Вот! – завизжала Саша, указывая пальцем на сияющий подоконник. – Ой, круга-то нет…
Директор выдернул свою руку, топнул ногой и молча скрылся в кабинете. Выдержка какая! Настоящий кавказец!
Наедине со мной Саша почувствовала себя неловко. Она промямлила:
– Бывает, забудешь что-нибудь вытереть, но это ничего…
– Это я за вами, паразитами, все время убираю! А ты еще смеешь врать и людей против меня настраивать? – взыскательно спросила я.
Саша ретировалась, лопаясь от злости, что ее затея провалилась.
Я притащила Оксану в кабинет директора и заставила его выслушать, как все было на самом деле. Директор склонился над бумагами и сидел тихо, а Саша спряталась и делала вид, что чистит туфли за его креслом.
После этого происшествия Оксана наотрез отказалась работать в нашем магазине, о чем с радостью сообщила Эвересту.
– Двенадцать часов стоять на ногах невыносимо! Коллектив ненадежный! Вы злой и глупый человек, – сказала она в лицо директору.
Как только прекрасная женщина вышла из дверей «Алой розы», Каролина фыркнула:
– Старуха! Ей тридцать четыре года! Нам такие не подходят!
Меня всегда поражала подлость. Видя ее каждый раз в новом свете, я ценила редких людей, непричастных к ней. Захар и Николя были такими.
Смертельно уставшие, они практически не разговаривали со мной во время работы. Помимо всех обязанностей, директор определил их дополнительно на утреннюю разгрузку фуры. Ребята практически не спали, иногда до утра оставаясь в подсобке. В краткие минуты перерыва они курили вместе с моей матерью, прячась за угол магазина.
– Если бы я мог, то разрушил этот мир, – сказал Николя. – Мир жестокости и обмана.
Мама собрала мелочь и отдала им на жареные пирожки с капустой.
Захар признался, что у них в данный момент нет жилья и они ночуют в подъезде между вторым и третьим этажами, надеясь, что жильцы их не прогонят, а также не убьют фашисты, которые выслеживают бомжей.
– Летом так перекантуемся, подкопим денег, а после снимем комнату, – пообещал Захар и добавил: – Хорошо, когда можно остаться в подсобке.