Трагедии. Сонеты

Шекспир Уильям

Розенкранц. Она желает поговорить с вами у себя в комнате, прежде чем вы ляжете спать.

Гамлет. Рады стараться, будь она нам хоть десять раз матерью. Чем еще можем служить вам?

Розенкранц. Принц, вы когда-то любили меня.

Гамлет (показывая на свои руки). Как и сейчас, клянусь этими ворами и загребалами.

Розенкранц. Добрейший принц! Что причина вашего нездоровья? Вы сами отрезаете путь к своему спасенью, пряча свое горе от друга.

Гамлет. Я нуждаюсь в служебном повышенье.

Розенкранц. Как это возможно, когда сам король назначил вас наследником датского престола?

Гамлет. Да, сэр, но «пока трава вырастет…» — старовата поговорка.

Возвращаются музыканты с флейтами.

А,

флейты! Дайте мне одну на пробу. Отойдите в сторону. Что это вы все вьетесь вокруг да около, точно хотите загнать меня в какие-то сети?

Гильденстерн. О, принц, если мое участие так навязчиво, значит, так безоговорочна моя любовь.

Гамлет. Я что-то не понял. Ну да все равно. Вот флейта. Сыграйте что-нибудь.

Гильденстерн. Принц, я не умею.

Гамлет. Пожалуйста.

Гильденстерн. Уверяю вас, я не умею.

Гамлет. Но я прошу вас.

Гильденстерн. Но я не знаю, как за это взяться.

Гамлет. Это так же просто, как лгать. Перебирайте отверстия пальцами, вдувайте ртом воздух, и из нее польется выразительнейшая музыка. Видите, вот клапаны.

Гильденстерн. Но я не знаю, как ими пользоваться. У меня ничего не выйдет. Я не учился.

Гамлет. Смотрите же, с какою грязью вы меня смешали! Вы собираетесь играть на мне. Вы приписываете себе знанье моих клапанов. Вы уверены, что выжмете из меня голос моей тайны. Вы воображаете, будто все мои ноты снизу доверху вам открыты. А эта маленькая вещица нарочно приспособлена для игры, у ней чудный тон, и тем не менее вы не можете заставить ее говорить. Что ж вы думаете, я хуже флейты? Объявите меня каким угодно инструментом, вы можете расстроить меня, но играть на мне нельзя.

Возвращается Полоний.

Благослови вас бог, сэр.

Полоний. Милорд, королева желает поговорить с вами, и немедленно.

Гамлет. Видите вы вон то облако в форме верблюда?

Полоний. Ей-богу, вижу, и действительно, ни дать ни взять верблюд.

Гамлет. По-моему, оно смахивает на хорька.

Полоний. Правильно: спинка хорьковая.

Гамлет. Или как у кита.

Полоний. Совершенно как у кита.

Гамлет. Ну, так я приду сейчас к матушке. (В сторону.) Они сговорились меня с ума свести. — Я сейчас приду.

Полоний. Я так и доложу.

Гамлет. Шутка сказать: «сейчас». — Оставьте меня, приятели.

Уходят все, кроме Гамлета.

Теперь пора ночного колдовства. Скрипят гроба и дышит ад заразой. Сейчас я мог бы пить живую кровь, И на дела способен, от которых Отпряну днем. Итак, нас мать звала. Без зверства, сердце! Что бы ни случилось, Души Нерона в грудь мне не вселяй. [53] Я буду строг, но не бесчеловечен. Все выскажу и без ножа убью. Уста мои, прощаю вам притворство. Куда б слова ни завели в бреду, Я в исполненье их не приведу.

53

Души Нерона в грудь мне не вселяй. — Нерон, римский император I века н. э., прославившийся своими жестокостями, был матереубийцей.

(Уходит.)

Сцена третья

Комната в замке.

Входят король, Розенкранц и Гильденстерн.

Король

Я не люблю его и потакать Безумью не намерен. Приготовьтесь. Сейчас я вам бумаги подпишу И в Англию его отправлю с вами. Наш сан не терпит, чтоб из-за угла Везде подстерегала нас случайность Под

видом блажи.

Гильденстерн

Соберемся в путь. Священно в корне это попеченье О тысячах, которые живут Лишь вашего величества заботой.

Розенкранц

Долг каждого беречься от беды Всей силой, предоставленной рассудку. Какая ж осмотрительность нужна Тому, от чьей сохранности зависит Жизнь множества. Кончина короля Не просто смерть. Она уносит в бездну Всех близстоящих. Это — колесо, Торчащее у края горной кручи, К которому приделан целый лес Зубцов и перемычек. Эти зубья Всех раньше, если рухнет колесо, На части разлетятся. Вздох владыки Во всех в ответ рождает стон великий.

Король

Пожалуйста, скорей сберитесь в путь. Пора забить в колодки этот ужас, Гуляющий на воле.

Розенкранц и Гильденстерн

Поспешим.

Розенкранц и Гильденстерн уходят.

Входит Полоний.

Полоний

Он к матери прошел. Хочу подслушать, Став за висящим на стене ковром. Она его, наверно, отчитает. Но ваша правда: мать тут не судья. Она лицеприятна. Не мешает, Чтоб был при этом кто-нибудь другой И наблюдал. Прощайте, государь мой. С разведки этой я еще пред сном К вам загляну.

Король

Благодарю вас, друг мой.

Полоний уходит.

Удушлив смрад злодейства моего. На мне печать древнейшего проклятья: Убийство брата. Жаждою горю, Всем сердцем рвусь, но не могу молиться. Помилованья нет такой вине. Как человек с колеблющейся целью, Не знаю, что начать, и ничего Не делаю. Когда бы кровью брата Был весь покрыт я, разве и тогда Омыть не в силах небо эти руки? Что делала бы благость без злодейств? Зачем бы нужно было милосердье? Мы молимся, чтоб бог нам не дал пасть Или нас спас из глубины паденья. Отчаиваться рано. Выше взор! Я пал, чтоб встать. Какими же словами Молиться тут? «Прости убийство мне»? Нет, так нельзя. Я не вернул добычи. При мне все то, зачем я убивал: Моя корона, край и королева. За что прощать того, кто тверд в грехе? У нас не редкость, правда, что преступник Грозится пальцем в золотых перстнях, И самые плоды его злодейства Есть откуп от законности. Не то Там наверху. Там в подлинности голой Лежат деянья наши без прикрас, И мы должны на очной ставке с прошлым Держать ответ. Так что же? Как мне быть? Покаяться? Раскаянье всесильно. Но что, когда и каяться нельзя! Мучение! О грудь, чернее смерти! О лужа, где, барахтаясь, душа Все глубже вязнет! Ангелы, на помощь! Скорей, колени, гнитесь! Сердца сталь, Стань, как хрящи новорожденных, мягкой! Все поправимо.