Трагедия 22 июня: блицкриг или измена?
Шрифт:
В 1938г. по всем основанием были уволены 16 362 чел. (9,2% общей численности начсостава), из них политсостава — 3282 чел.
По указанному выше решению ЦК уволены были 3580 чел., как иностранцы — директива НКО № 200ш от 24.06.38 — 4138 чел., арестованы же из общего числа уволенных 5032 чел., из них 2671 чел. опять-таки за пьянство, моральное разложение, хищения народного достояния, т. е. под категорию «политики», выходит, подпадают 2361 человек.
В 1939 г. всего было уволены 1878 чел., в т. ч. по политическим мотивам — 238 чел., а ват арестованы — всего 73 [323] .
Итак, по данным Главного управления па командному и начальствующему составу РККА, к 1 мая 1940 г. арестованных лиц указанных категорий насчитывалось 9579 человек. Учитывая, что уже в 1939 г. 1457 человек из них были реабилитированы и восстановлены в РККА, следовательно, арестованными (за этот период с 1937по 1939 г. и начало 1940 г.) остались 8122 человека. Непосредственно же за контрреволюционные по тогдашнему Уголовному кодексу (ст. 58 УК РСФСР в редакции 1926 г., со всеми ее «ответвлениями») преступления военными
323
Нельзя не заметить, что едва только Л. П. Берия появился на Лубянке, а произошла это 22 августа 1938 г., когда он был назначен на должность первого заместителя наркома внутренних дел СССР (29 сентября того же года по совместительству еще и начальником Главного управления Государственной безопасности СССР), и только с 25 ноября 1938 г. он стал наркомом внутренних дел СССР — так тут же исключительно резко снизились масштабы всех видов репрессий против, в частности, командного состава РККА — как арестов, так и увольнений по политическим мотивам. Если последние снизились без самой малости а 10 раз, то первые — более чем в 61 раз по сравнению с пиком арестов лиц комсостава в 1937 г. (с 4474 до 73). А нам все Берия да Берия… А ведь то же самое происходило и с «репрессиями» в отношении гражданского населения. Подонок Ежов с подачи таких же подонков, как Хрущев, Эйхе и прочая партсволочь, наарестовал за 1937—38 гг. 1 372 392 чел. «врагов народа». Из них 681 692 чел были расстреляны. Берия же только за 1939 г. и первый квартал 1940 г. способствовал освобождению из тюрем 381 178 чел., а к началу войны еще примерно 130 тыс. чел. И это не говоря уже о тысячах и десятках тысяч реабилитированных. Именно из-за этого Генеральный прокурор СССР в 1939 — 40 гг. М. Панкратов дважды строчил доносы на Берию, что-де он умышленно прекращает дела на «врагов народа» и освобождает их. Дважды этим вопросом занималась авторитетная партийно-государственная комиссия и дважды же подтвердила абсолютную законность и обоснованность действий Берии и возглавляемого им НКВД СССР. Конечно, это не значит, что органы госбезопасности почивали после этого на лаврах и ни хрена не делали. Нет, ибо этого не могло быть по определению — государственный механизм не может не функционировать, иначе не будет государства. Просто все пришло в соответствие с законами того времени. Так, если при Ежове за 1937—38 гг. за контрреволюционные преступления (ст. 58 УК РСФСР) были осуждены 1 372 392 чел., то за 1939 г. — только 63 889 чел., т. е. в 21,5 раза меньше. К тому же следует иметь в виду, что абсолютное большинство арестованных в 1939 г. за контрреволюционные преступления — свыше 80% — приходится на конец 1939 г., т. е. на период освобождения и присоединения к СССР Западной Украины и Западной Белоруссии, кишмя кишевших всевозможными подрывными элементами, националистами, агентурой польской и германской разведок и т. п. дрянью, сожалеть об арестах которых едва ли приходится… Вот вам и злодей Берия…
Если же обратиться к наиболее полному поименному перечню расстрелянных в те годы за контрреволюционные преступления офицеров, который был оставлен О. Сувенировым, то обнаружим, что к высшей мере социальной защиты (расстрелу) было приговорено 1634 человека. Именно их фамилии и фигурируют в этом списке.
Итак, что же получилось в итоге? А вот что: из уволенных в 1937 — 39 гг. по различным основаниям лиц командно-начальствующего состава в количестве 36 898 чел. на долю т. н. «естественной убыли» приходится 8213 чел, фактически арестованных, т. е. уже за вычетом 1457 чел., реабилитированных и восстановленных в РККА в 1939 г. — 8122 чел. (не будем также забывать, что значительная часть из них угодила за решетку не за «политику» а сугубо по уголовным основаниям — за всевозможные «художества», начиная от пьяных дебошей и перестрелок с отягчающими последствиями до тривиального воровства, с которым тогда боролись, не в пример нынешним временам, куда жестче и суровей) [324] , фактически уволенных по политической мотивам — 16 690 чел. Дело в том, что из 19 106 чел. уволеннных по этим основаниям 2416 чел. была изменена статья увольнения, восстановлены в РККА к 1 мая 1940 г. — 12 461 чел., к 22 июня 1941 г. — 15 тыс. чел.
324
Откровенно говоря, ввиду своей искусственности, это деление на политические и уголовные преступления не имеет отношения к юриспруденции и применено здесь в сугубо публицистических целях. В России, как при царе, так и при Советах, как, впрочем, и ныне, все, что относится якобы к политике, т. е. измена, шпионаж, пособничество врагу в различных формах, заговоры с целью свержения законной власти или убийства представителей власти и т. д. и т. п., всегда подпадало под действие Уголовного кодекса (до 1917 г.— Уголовного Уложения Российской Империи). Впрочем, абсолютно аналогичным образом выглядит ситуация с этими преступлениями и в других государствах мира. Но только в России из-за этих ублюдочных козлов-«дерьмократов» додумались столь по-идиотски разделять эти преступления, предусмотренные одним кодексом — Уголовным! Как кого заметут из-за явной коррупции — тут же визги: «Политика!» Едва только кого-то арестуют за шпионаж — так получите «узника совести»! И ни при каких обстоятельствах этой сволочи-дерьмократам — и в голову не придет простенькая мысль: а была ли у этих подонков — «узников совести» — совесть, самая простая, человеческая совесть родившегося, выросшего и живущего в России, но продающего ее за тридцать сребреников?!
С какой стати увольнение по целому ряду оснований 17,91% общей численности командно-начальствующего состава РККА в 206 тыс. чел в начале 1937г. должно являть собой якобы факт «разгрома военных кадров»?! Да-да, с какой такой стати, если из 19 106 чел. уволенных, а не репрессированных, по политическим мотивам 13 тыс. человек были восстановлены в РККА к началу войны?!
К
Причем арестованы в соответствии с действовавшим тогда законодательством, к тому же значительная часть — за сугубо уголовные преступления.
Это что, по-вашему, «незаконные репрессии», если за контрреволюционные преступленья под расстрел угодили всего 0,79% общего числа командно-начальствующего состава РККА на начало 1937 г.?!
Это что, по-вашему, «жестокие репрессии», если даже по официальным данным было подано свыше 30 тыс. жалоб и прошений о пересмотре дел по увольнению (а также арестов и приговоров суда)? Чтобы такое количество жалоб и прошений было подано, надо, чтобы их подавшие остались живы! Неужели это непонятно?
Тогда где же те невероятные цифры якобы репрессированных, в основном якобы расстрелянных, коими до сих пор стращают народ бандерлоги антисталинской пропаганды?! На чем они были основаны, цифры этих негодяев? Да ни на чем, кроме как на зоологическом антисталинизме!
Разве это «обезглавливание армии», если из 36 898 чел. уволенных по различным основаниям 33,77% достаточно быстро были реабилитировали и восстановлены в РККА — уже в 1939 — 40 гг., а к 22 июня 1941 г. их количество возросло до 40,65%?
Разве это бесчеловечное отношение к командным кадрам, если власть нашла в себе мужество признать ошибки, внимательно рассмотреть жалобы и прошения, и из 19 106 чел., уволенных по политическим мотивам, реабилитировать к 22 июня 15 тыс. чел.? Да-да, в чем конкретно бесчеловечное отношение, если в условиях резкого пополнения РККА офицерскими кадрами — с 206 тыс. в 1937г. до 680 тыс. к 22 июня 1941 г. — шла борьба фактически за каждого офицера, попавшего под увольнение? Ведь, казалось бы, какую «погоду» могли сделать те же 15 тыс. реабилитированных и восстановленных в РККА, если, к примеру, одних только офицеров запаса с 1937 по 1940 г. было подготовлено 448 тыс. чел.? Ведь эти 15 тыс. чел. составили всего-то 3% от числа подготовленных офицеров запаса!
Ан нет, власть была заинтересована разобраться во всем и с каждым тщательно, признавая допущенные ошибки [325] . Потому и вернулись в строй эти 15 тыс. лиц командно-начальствующего состава.
В то же время было бы явно не по-человечески отмахнуться от того факта, что доже просто досрочное увольнение из рядов Вооруженных сил для лиц, связавших с армией свою жизнь, свою судьбу, — событие горькое и неприятное. А что уж говорить о тех, кто так и остался арестованным и осужденным на различные сроки, и особенно о тех 1634 офицерах (в т. ч. и высших), которые завершили свой жизненный путь не только досрочно, но и прежде всего трагически: ведь даже не на поле битвы с посягнувшим на Родину врагом сложили свои головы, а в расстрельном подвале Лубянки, как посягнувшие на честь, свободу, независимость и суверенитет Родины «враги народа», изменившие все давшей им Родине…
325
К слову сказать, одним из первых приказов Л. П. Берии на посту наркома внутренних дел СССР был приказ от 17 июня 1939 г. «О порядке вызова военнослужащих в органы НКВД», которым было запрещено вызывать военнослужащих в НКВД без согласия и ведома комиссаров воинских частей. Примечательно, что в преамбуле этого приказа Берия прямо указал, что имеющая до этого место практика вызовов военнослужащих в НКВД нервирует личный состав РККА и РККФ! (См.: Органы государственной безопасности в Великой Отечественной войне. Т. 1. Накануне. Кн. 1 (ноябрь 1938 — декабрь 1940 г). М., 1995. С. 51 — 52). А до этого, 13 января 1939 г., по инициативе того же Л. П. Берии был издан совместный приказ НКВД и НКО СССР «О работе особых отделов НКВД», согласно которому аресты рядового и младшего начальствующего состава должны были согласовываться с Военными советами округов, а среднего, старшего и высшего начсостава — с наркомом обороны. Еще один приказ Берии — «Об упорядочении проверки военнослужащих и вольнонаемных, проводимых через особые отделы НКВД» от 28 августа 1939 г. — положил конец массовой проверке, сохранив ее только для номенклатуры ЦК ВКП(б) командного политического состава и вольнонаемных, имеющих допуск к секретной и шифровальной работе (в отношении двух последних приказав см.: Абрамов В. Лубянка Открытые материалы Смерш. Советская военная контрразведка против разведки Третьего рейха. М., 2005. С. 54 — 55). Так что начиная с середины января 1939 г. за все аресты военнослужащих органами госбезопасности в равной степени отвечали как Военные советы округов, так и лично нарком обороны. Поэтому списывать все на Берию да на Лубянку уже не только просто нечестно, но и подло, ибо документы не позволят этого.
Но виноват ли в том Сталин, который свыше полутора десятков лет кряду терпел всевозможные заговоры в РККА, вдохновлявшиеся и организовывавшиеся в основном Троцким и К°?!
Виноват ли в том именно тот самый Сталин, который не только терпел это, даже невзирая на многочисленные сообщения органов госбезопасности (в т. ч. и из-за рубежа) о зреющем заговоре, но и прежде всего пытался увещевать, урезонить не в меру тщеславную и амбициозную генеральскую оппозицию, применяя до 1937 г., как правило, мягкие меры (хотя и без арестов тоже не обходилось)?
Виноват ли в их трагедии тот самый Сталин, который еще 4 мая 1935 г., совершенно открыто предупредил генералов, что ему хорошо известно, как они «угрожали свергнуть нынешнее руководство, угрожали убить» кое-кого из высшего руководства (а ведь угрожали убить-то как раз самого Сталина!), дав тем самым им не только понять, что если и не все, то очень многое об их заговоре ему известно, но и реальной шанс все-таки прекратить свою заговорщическую, подрывную деятельность? (см. Застольные речи Сталина: Документы и материалы / Сост. В А. Невежин М., 2003. С. 78).