"Трагическая эротика": Образы императорской семьи в годы Первой мировой войны
Шрифт:
Общественное мнение не было точно осведомлено о том, каковы медицинские обязанности императрицы и ее старших дочерей, но отсутствие определенной информации компенсировалось порой фантастическими слухами. Во всяком случае, и в глазах многих убежденных монархистов царица иногда теряла свой престиж: «обмывая ноги солдатам», она утрачивала в их глазах свою царственность, снисходила на степень простой «сестрицы», а то и госпитальной прислужницы. Об этом писалось в цитировавшихся выше мемуарах великой княгини Марии Павловны младшей. Некоторые же придворные дамы, если верить свидетельствам информированных современников, открыто заявляли: «Императрице больше шла горностаевая мантия, чем платье сестры милосердия» 833 .
833
Мосолов А.А. При дворе последнего императора (Записки начальника
Даже преданный памяти царицы граф В.Э. Шуленбург полагал, что в своем госпитале царица, стремящаяся быть «простой» медицинской сестрой, держала себя «слишком уж просто», что наносило известный ущерб ее достоинству императрицы: «Она хотела быть в лазарете простой сестрой милосердия. Ее Величество держала Себя в операционной Дворцового Госпиталя слишком просто; доктор лазарета, княжна Гедройц, вполне обнаружившая себя с первых же дней революции, держала себя почти вызывающе начальническим образом. Между операциями или сложными перевязками княжна Гедройц, сидя, обращалась к Императрице: “Передайте мне папиросы… дайте мне спички”, и Ее Величество покорно все исполняла» 834 .
834
Шуленбург В.Э. Воспоминания об императрице Александре Федоровне. С. 34 – 35.
О подобной негативной реакции на новый образ императрицы «светской черни» и простого народа с возмущением писала впоследствии и близкая к царице Л. Ден, сама носившая форму сестры милосердия. Ее симпатии, однако, целиком были на стороне императрицы:
Общество тотчас осудило этот благородный порыв царской семьи. Дескать, императрице Всероссийской не пристало работать сестрой милосердия. <…> Она продолжала нести свой крест, хотя то, что было достойно похвалы в других, считалось в ее случае грехом. Да не упрекнут меня в злопамятстве, но я должна с грустью отметить тот факт, что все слои русского общества начиная от князя и кончая крестьянином неизменно проявляли свою враждебность по отношению к собственной императрице. …Возможно, государыня не сумела понять склад ума русского крестьянина. Будучи беспристрастным наблюдателем, я склонна думать, что именно так оно и было. Когда она надела платье общины Красного Креста – символа всемирного Братства Милосердия, простой солдат увидел в эмблеме Красного Креста лишь признак утраченного ею достоинства императрицы Всероссийской. Он испытывал потрясение и смущение, когда она перевязывала его раны и выполняла чуть ли не черную работу 835 .
835
Ден Л. Подлинная царица // Воррес Й. Последняя великая княгиня. М., 1998. С. 85 – 86.
С другой стороны, генерал А. Спиридович в своих воспоминаниях утверждал, что прежде всего не «светская чернь», а «простой народ» отказывался воспринимать новый образ царицы:
Но вот, чего не понимал простой народ – это опрощения Царицы, переодевания Ее в костюм сестры милосердия. Это было выше его понимания. Царица должна быть всегда Царицей. И неудивительно, что в толпе одного чисто русского города бабы, видя Государыню в костюме сестры милосердия, говорили: «То какая же это Царица, нет, это сестрица». Именно этот костюм советовала Ее Величеству Ее подруга Вырубова, воображая, что она знает русский народ и его взгляды 836 .
836
Спиридович А.И. Великая война и февральская революция (1914 – 1917). Минск, 2004. С. 52.
Другая мемуаристка, хорошо знавшая императрицу, утверждала даже, что придворные со временем даже настойчиво рекомендовали императрице не носить форму Красного Креста во время ее поездок по стране: толпа попросту не узнавала ее, поэтому весь пропагандистский эффект от поездок царицы терялся. Да и сама царица, с одной стороны желавшая сохранять инкогнито, в то же время жаловалась, что ее поездки проходят недостаточно торжественно, и приписывала это интригам своих недоброжелателей 837 .
837
Buxhoevden S. The Life and Tragedy of Alexandra Fedorovna, Empress of Russia. P. 193 – 194, 200.
Однако все же многие подданные царя с умилением относились к новому образу императрицы и ее дочерей. На многочисленных фотографиях, открытках и патриотических картинах
838
РГИА. Ф. 1470. Оп. 2. Д. 102. Л. 158. Обзор иностранной печати.
Разумеется, различные официальные лица в своих заявлениях в хвалебных выражениях описывали и новую сферу деятельности царицы, и ее новый образ. При посещении императрицей и ее старшими дочерьми Ковно в ноябре 1914 года местный епископ, по словам императрицы, трогательно обратился к августейшим «сестрам милосердия», а саму императрицу Александру Федоровну даже провозгласил «матерью милосердия» 839 .
По утверждениям некоторых лиц, близких к императрице, ее популярность в стране несколько возросла в конце 1914 – начале 1915 года в результате ее патриотической деятельности. В одном из губернских городов толпа восторженных студентов, приветствовавших Александру Федоровну, запрудила улицу, что сделало невозможным проезд кортежа царицы 840 . Подобное мемуарное свидетельство не представляется невероятным: патриотический подъем, как уже отмечалось выше, вызвал и всплеск монархических настроений, различавшихся, впрочем, по своей глубине, по своему характеру. Порой такое настроение действительно сказывалось и на отношении не только к императору, но и к императрице.
839
The Complete Wartime Correspondence of Tsar Nicholas II. P. 51.
840
Lieven D. Nicholas II: Twilight of Empire. N.Y., 1993. P. 208; Buxhoevden S. The Life and Tragedy of Alexandra Fedorovna, Empress of Russia. P. 195, 200.
Показательно, например, что день рождения императрицы в мае 1915 года был отпразднован весьма широко. В этот день Петроград украсился флагами, подъезды и балконы домов были задрапированы материями, в окнах многих магазинов и на балконах домов были выставлены бюсты царя и царицы. Вся Нева запестрела флагами, флаги были вывешены на военных судах и торговых пароходах. Во всех церквах столицы были совершены благодарственные молебствия, в военных частях они сопровождались церковными парадами. Разумеется, можно было приказать развесить флаги, тщательно организовать иллюминацию и провести торжественные службы в церквях. Но сложно было заставить частных лиц уставлять балконы и витрины своих магазинов бюстами императрицы. Показательно также, что год спустя празднование дня рождения царицы проходило гораздо скромнее, ни о каких бюстах газетные сообщения не упоминают 841 .
841
Новое время. 1915. 26 мая; 1916. 26 мая.
Образ «августейшей сестры милосердия» использовался в целях патриотической мобилизации и позднее, когда императрица становилась все менее популярной. В сентябре 1916 года члены Св. синода во главе с новым обер-прокурором Н.П. Раевым отправились в Царское Село, чтобы поднести императрице Александре Федоровне старинную икону и адрес, «благословенную грамоту» по случаю двухлетней годовщины служения ее сестрой милосердия. Это была одна из последних пропагандистских акций, которая должна была способствовать популярности царицы. В грамоте, в частности, так описывалась деятельность всех русских сестер милосердия и главной, образцовой сестры – царицы:
…Всюду, где только есть страдание и нужда, идет эта крестоносная армия, на всех обездоленных войной простирая свои заботы и милосердие, и душой всего этого священного порыва и подвига русской женщины христианки являетесь Вы, Ваше Императорское Величество…
Вы, как чадолюбивая мать, приняли в свою любовь с самого начала страждущих нашей родины. В скромной одежде сестры милосердия Вы стоите вместе с августейшими дочерьми у самого одра раненого и больного воина, своими руками обвязывая раны, своей материнской заботой и лаской утешая страждущего, вызывая во всех чувство умиления. Священны будут воспоминания тех, кого согрела Ваша любовь. Горячи будут их благодарственные молитвы о Вас к Господу 842 .
842
Цит. по: Родзянко М.В. Крушение империи и Государственная Дума. С. 185 – 186.