"Трагическая эротика": Образы императорской семьи в годы Первой мировой войны

Колоницкий Борис Иванович

Некий фронтовой офицер писал в октябре 1916 года: «Сестры земского союза это …… горничные, жидовки и курсистки. Короче говоря – гарем сотрудников. Про всех сестер скажу, что их престиж очень пал. Насколько высоко было их знамя в Крымскую кампанию, настолько низко теперь. Солдаты их тоже не уважают. Продают себя легко и очень дешево. Писал бы о многом, но нельзя» 882 .

Однажды группа возмущенных офицеров направилась к генералу: «Начальство на пикниках с сестрами милосердия, они же все – б…!» Генерал возразил, что его жена тоже работает в госпитале, офицеры несколько смутились, но упорно стояли на своем 883 .

882

ГАРФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 1057. Л. 730.

883

Родичев Ф.И. Воспоминания и очерки о русском либерализме. Newtonville, 1983. С. 119.

Отзвуки крайне негативного отношения к сестрам

милосердия можно почувствовать в докладе представителя войсковых комитетов Западного фронта на заседании Гельсингфорсского Совета депутатов армии, флота и рабочих 29 апреля 1917 года. В числе важнейших задач, стоящих перед армиями фронта после революции, он называл «удаление сестер милосердия, так как большинство из них опорочивает армию своим поведением» 884 .

В таком культурном контексте и до революции любая официальная информация о патриотической деятельности царицы и царевен в госпиталях могла «прочитываться» массовым сознанием как убедительное подтверждение самых фантастических слухов об их предположительном аморальном поведении, любой портрет царицы и царевен в форме Красного Креста мог пробуждать воспоминание о Распутине, пропагандистские сообщения воспринимались вопреки замыслам их создателей. По свидетельствам современников, распространение слухов и сплетен о царице и великих княжнах, олицетворявших образ сестер милосердия, «растлевало» сознание широких масс столицы 885 .

884

Революционное движение в России в апреле 1917 г. Апрельский кризис: Документы и материалы. М., 1958. С. 280 – 281.

885

Рафальский С. Что было и чего не было. Лондон, 1984 .С. 21, 37, 48 – 49.

В декабре 1915 года некий приказчик заявлял: «Старая Государыня, молодая Государыня и ее дочери – … для разврата настроили лазареты и их объезжают» 886 .

Не следует, однако, полагать, что данный культурный контекст имел определяющее значение для распространения негативных слухов об императрице Александре Федоровне. Как уже отмечалось, сестра царя, великая княгиня Ольга Александровна работала как простая сестра милосердия, в иллюстрированных изданиях печатались фотографии, на которых она перевязывала обнаженных солдат. Судя по некоторым фотографиям, она, в отличие от царицы и царевен, легкомысленно выпускала волосы из-под косынки, она носила кожаную куртку. Наконец, она развелась со своим мужем, принцем П.А. Ольденбургским, а в ноябре 1916 года вышла замуж за своего давнего возлюбленного, ротмистра Н.А. Куликовского. Императрица полагала, что эта история может отрицательно сказаться на авторитете царской семьи. Она писала Николаю II: «Жаль, что она [великая княгиня Ольга Александровна. – Б.К.] именно теперь, в такое время, когда все настроены не патриотично и против нашей семьи, придумала такую вещь» 887 . Однако, насколько можно судить, и поведение сестры царя, и этот брак не вызвали особого общественного резонанса.

886

РГИА. Ф. 1405. Оп. 521. Д. 476. Л. 481 – 481 об.

887

The Complete Wartime Correspondence of Tsar Nicholas II. P. 422.

В то же время культурный контекст играл, как представляется, особую роль в восприятии образов императрицы Александры Федоровны, ибо он сочетался с уже распространенными слухами и неосторожными политическими действиями самой царицы.

6. Слухи об аресте царицы и покушениях на нее

Большевик, бывший в годы войны рядовым солдатом, впоследствии вспоминал:

Война держалась просто на невежестве русского мужика, который шел на войну, не отдавая себе отчета, зачем и кому нужна эта война. И только в силу необходимости, потому что война слишком затянулась, он стал доискиваться причин ее неудачи. И, разумеется, эти причины, по мнению массы, были в том, что у нас слишком много начальства из немцев, так как царица – немка, и поэтому много измен. Убийство Распутина произвело большой фурор среди солдат, а Пуришкевич, участник убийства, стал завоевывать в армии популярность. «Вот молодец, – говорили солдаты, – убил того, кто близок был к царице! Вот бы и ее убить, и тогда у нас дела пошли бы лучше, а то мы с немцами воюем, и везде немцы у нас командуют нами» 888 .

888

Пирейко А.С. В тылу и на фронте империалистической войны. С. 41.

Интересно, что во втором, несколько исправленном и явно более «большевизированном» издании этих воспоминаний фрагмент о популярности Пуришкевича и предложения простых солдат решить все проблемы с помощью убийства императрицы были опущены 889 . Однако и в других источниках можно встретить подобные мотивы.

Представление о том, что царица стала государственной преступницей, породило в некоторых политических и военных кругах различные планы ее изоляции (ареста, ссылки, высылки из России), а то и физического устранения. Соответствующие проекты способствовали распространению самых невероятных слухов, а молва влияла на замыслы заговорщиков. В обществе циркулировали слухи о планах высылки царицы за границу, ее похищении, заключении в монастырь, ранении в результате покушения на нее и т.п. Мемуаристы разных политических взглядов (В.В. Шульгин, В.Н. Воейков, А.Ф. Керенский

и др.) утверждали, что разговоры такого рода велись в светских салонах, армейских штабах и гвардейских полках 890 .

889

Ср.: Его же. На фронте империалистической войны. С. 65.

890

Шульгин В.В. Дни. Л., 1926. С. 108; Воейков В.Н. С царем и без царя: Воспоминания последнего дворцового коменданта государя-императора Николая II. М., 1995. С. 166 – 167; Kerensky A.F. Russia and History’s Turning Point. P. 147, 150, 159, 160.

Не следует, однако, полагать, что слухи такого рода сначала генерировались в образованных и политически влиятельных «верхах», а только затем передавались «в низы». Первый известный нам слух об изоляции царицы относится уже к июню 1915 года. Крестьянин Вологодской губернии, 32-летний писарь волостного правления А.А. Андрианов, в канцелярии волостного правления разновременно в присутствии разных свидетелей передавал дошедший до него через местного псаломщика слух. Он утверждал, что императрица Александра Федоровна находится под домашним арестом и надзором, не объясняя, однако, по каким именно причинам она была подвергнута изоляции. Свидетели показали, что такие разговоры обвиняемый писарь вел и позднее, в августе и ноябре 1915 года 891 . Можно предположить, что ссылка на писаря и псаломщика делала утверждения такого рода авторитетными для части крестьян.

891

РГИА. Ф. 1405. Оп. 521. Д. 476. Л. 496 об.

Если верить французскому послу М. Палеологу, то уже в конце июля 1915 года один из руководителей прогрессивных националистов Брянчанинов заявлял ему: «Государь мог бы быть оставлен на престоле: если ему и не достает воли, он в глубине души достаточно патриотичен. Но государыню, ее сестру, великую княгиню Елизавету Федоровну, нужно заточить в один из монастырей…» 892 Дневник Палеолога требует весьма осторожного прочтения, однако и в других современных источниках появляются сведения о планах ареста императрицы, фиксируются соответствующие слухи.

892

Палеолог М. Дневник посла. С. 337 – 338.

Показательно, например, что и самой царице было известно о подобных слухах. Уже 10 сентября 1915 года она писала императору, что слухи о ее предстоящем заточении в монастырь распространяли ранее в Киеве сестры-черногорки, великие княгини Милица Николаевна и Анастасия Николаевна (жены великих князей Петра Николаевича и Николая Николаевича). Императрица признавала также, что эта «грязная сплетня» достигла и действующей армии. В начале ноября до царицы Александры Федоровны дошла весть о том, что некая женщина якобы даже телеграфировала императору, призывая его сослать в монастырь царицу и ее сестру, великую княгиню Елизавету Федоровну. Эту весть императрица получила от управляющего Министерством внутренних дел А.Н. Хвостова, что придавало этому сообщению известное политическое значение. Царица написала об этом Николаю II, требуя провести официальное расследование. Императрица позднее упоминала и о том, что и полковник А.А. фон Дрентельн, назначенный командиром лейб-гвардии Преображенского полка, якобы «готовил» для нее монастырь 893 .

893

The Complete Wartime Correspondence of Tsar Nicholas II. P. 224, 356.

Если верить Г. Шавельскому, протопресвитеру русской армии и флота, об аресте императрицы говорили и в окружении великого князя Николая Николаевича, Верховного главнокомандующего, т.о. вопрос этот поднимался до его отстранения в конце августа 1915 года. О необходимости «запрятать» царицу в монастырь неоднократно рассуждал и сам великий князь, он полагал, что эта мера благотворно повлияет на императора. Шавельский свидетельствует, что довольно неосторожно Верховный главнокомандующий развивал эту тему в разговорах с самыми разными людьми 894 .

894

Шавельский Г. Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота. Т. 1. С. 190 – 191.

Действительно, в Ставке Верховного главнокомандующего, в окружении великого князя Николая Николаевича, по-видимому, открыто говорили о необходимости ссылки императрицы в монастырь. По свидетельству информированного современника, такие разговоры продолжались в Ставке даже и после того, когда Верховным главнокомандующим стал сам император. Там якобы сложилась некая группа «самостоятельных, независимых людей», «человек десять – пятнадцать», которые уже в половине 1916 года верили, что «так продолжаться не может». Они считали, что «всему виною царица», от которой следует «избавиться». Правда, если доверять показаниям свидетеля, только разговорами все и ограничилось 895 . Но показательно, что такие разговоры велись в императорской Ставке людьми, которые ежедневно могли видеть царя.

895

Yale University Library. Manuscripts and Arcives. A. Spiridovitch Papers. Box 1. File 8 (Спиридович А.И. Запись разговора с Н.А. Базили, 17 августа 1932 года). По словам Базили, М.В. Алексеев не входил в эту группу.