Трагическая связь
Шрифт:
Он приподнимается на руках, отрывая свою верхнюю половину тела от кровати, и я смотрю вниз, где Азраил прижимается к моему бедру, как бы подталкивая меня обратно к теплу и комфорту простыней.
— Оно целилось в Норта. Ему было насрать на меня и на Грифона. Его заботило только убийство моего брата.
Мое сердце замирает в груди.
Я не знала этого.
* * *
— Ты рассказал Норту?
Нокс приподнимает бровь, указывая на пустую сторону кровати, и я, спотыкаясь, присоединяюсь к нему. — Он уже пытается напиться до смерти. Нет смысла подливать
Господи.
Он не ошибается. Мне не нужно тянуться к Норту, чтобы почувствовать, насколько он сейчас пьян. Никто из моих Привязанных по-настоящему не напивался с тех пор, как мы завершили Связь, за исключением Нокса, но он никогда не открывался мне настолько, чтобы я действительно почувствовала это.
Старший же Дрейвен не в том состоянии, чтобы скрывать это от меня.
Нокс поднимает одну руку, чтобы посмотреть на свои пальцы, медленно сгибая их, оценивая повреждения, которых больше нет. — Сначала они решили пойти за самым сильным членом группы Привязанных… после тебя, конечно. Им нужна только ты, живая и отрезанная от остальных.
Мне не нравится, как это звучит, и моим узам тоже, они растягиваются и сгибаются в моей груди, вновь просыпаясь. Но они не хотят брать на себя управление или устраивать истерику, лишь слушать, что говорит Нокс.
У меня здесь свои заботы. — А разве Норт самый сильный? Я бы сказала, что вы все по-своему сильны.
Нокс бросает на меня сухой взгляд, и я качаю головой. — Я не пытаюсь играть в миротворца. Я говорю серьезно. Помимо того, что вы с Нортом оба — Торговцы смертью, Дары у всех очень разные, и все из группы Привязанных сильнейшие в том, что они есть. Ни один Нейро не может сделать то, что может Грифон. Семья Атласа обладает тем же Даром, что и он, но никто из них не может передавать его так, как он, и мы все еще выясняем пределы его силы. Гейб может превращаться в долбаного дракона. Все эти Дары находятся на другом игровом поле, чем у наших сверстников.
Нокс пожимает плечами. — Тени всегда были угрозой для Сопротивления. Одна лишь фамилия Дрейвен представляет угрозу, и я не удивлен, что они выбрали Норта раньше меня. Он член совета, и он был в центре каждой нашей крупной победы над ними. Он всегда отталкивал меня и рисовал мишень на себе.
Мне это не нравится.
Хотя это безнадежная ситуация. Если бы они не нацелились на Норта, то выбрали бы другого из моих Привязанных, и я бы ненавидела это так же сильно.
«Они должны умереть. Все».
Я вздрагиваю от голоса чужих уз в моем сознании, которые говорят так же, как мои, но… не являются ими.
Я бросаю взгляд на Нокса. Он смотрит на меня в ответ, его глаза такие темные, что я не совсем уверена, кто сейчас у руля. Он чуть наклоняет голову, и я нахожу в его глазах немного голубизны — достаточно, чтобы понять, что Нокс все еще там.
Я тихонько хмыкаю себе под нос, слушая, как мои узы горячо соглашаются, а затем отвечаю его узам вслух: — Нам нужно активизироваться. Перестать реагировать на их атаки
Нокс медленно кивает. — Тебе нужно, чтобы остальные перестали опекать тебя. Тебе нужно, чтобы твои узы раскрыли весь свой потенциал, потому что ты все еще позволяешь своему страху перед тем, что мы все о тебе подумаем, мешать тебе.
Это критика, пусть и добрая, но я могу с ней справиться. Это то, что я уже слишком хорошо знаю о себе. В тот момент, когда я смирилась с тем, что хочу оставить их всех, страх во мне сменился.
Я боюсь, что они оставят меня, если увидят своими глазами, на что я способна.
Я прочищаю горло, в основном от волнения, потому что он прекрасно меня прочитал, как всегда. — Это моя собственная вина. Я поработаю над своими проблемами с доверием. Теперь, когда у меня есть… ты, мне будет легче.
Он пристально смотрит на меня в течение минуты, не споря и не отрицая, что он у меня действительно есть, но я не удивлена, что он просто не оставляет эту тему. — Бэссинджер пытался разрушить стену, потому что ты не дремала в своей постели под его навязчивым взглядом. Тут нужно разобраться не только с твоими проблемами доверия.
Я немного съеживаюсь, потому что, возможно, именно это и произошло ранее, но в его устах это звучит так… неправильно. Атлас всего лишь пытается заботиться обо мне, то, что должен делать Привязанный, и он всегда так сомневался в намерениях Нокса.
И на то есть веские причины.
— Он просто… боится, что ты причиняешь мне боль. Эмоционально.
Я не знаю, зачем добавляю это в конце, но Нокс все равно бросает на меня сухой взгляд. — Уверен, что его волнует нечто гораздо большее, чем просто то, как я с тобой разговариваю.
Настроение в комнате меняется.
Я чувствую себя мерзкой из-за этого, и из-за того, что заметила это, особенно после всего, что было сказано и разделено между нами. Кажется неправильным даже думать о сексе прямо сейчас, но мой разум не может перестать воспроизводить процесс нашей Связи, и тогда мои узы взрываются собственными отчаянными требованиями к нему.
Может быть, я и есть монстр.
— Прекрати, Олеандр. Ты уже знаешь, что дело не в сексе.
Хорошо, ай. Мне не нужно было это напоминание.
Частью душевной связи, о которой я до сих пор очень старалась не думать, а это немаловажно, были все воспоминания о его сексуальной жизни до моего возвращения сюда. Годы выяснения того, что именно ему нравится, и восстановления тех частей себя и своей сексуальности, которые сломала его мать — теперь я знаю их все досконально.
Но это не значит, что мне это должно нравиться.
Ладно, возможно, я покажусь стервой, потому что он также часто проходил терапию, и это было частью процесса исцеления, но я очень собственнический тип Привязанной, и видеть все это было больнее, чем что-либо еще, что он когда-либо говорил или делал мне мне… все, кроме причин, по которым он так сломлен