Транс
Шрифт:
Он с ужасом почувствовал, как мышцы его расслабились и в штанах вдруг появилось что-то липкое.
Он закричал. Закричал от отвращения, от невозможности поверить, что такое могло с ним случиться. Его охватил ужас. Он уперся в трибуну, трибуна закачалась. Крейн судорожно, словно ища опоры, стал хватать руками воздух. Трибуна накренилась и упала. Крейн повалился на пол. Он катался по полу, тяжело переворачиваясь с боку на бок, глаза и рот его были широко открыты, пальцы судорожно рвали ворот рубашки. Наконец он разодрал рубашку, впился ногтями в грудь,
По аудитории пронесся шум. Люди вскакивали с мест и бежали к трибуне. Оператор с кинокамерой, подскочив к Крейну, крупным планом показал перекосившееся лицо, застывшее на нем выражение ужаса, затем перевел камеру на окровавленную грудь.
Очнувшись от оцепенения, сенатор Милтон Бёрн и журналисты подскочили к Крейну, беспомощно оглядываясь вокруг, требуя срочно вызвать врача, не зная, что предпринять.
Из комнаты ожидания выскочила команда Крейна и, разбрасывая в стороны людей, стала пробиваться к сцене. Среди них был и личный врач Крейна. Оттеснив в сторону журналистов и телевизионщиков, люди Крейна плотным кольцом окружили лежавшего на полу кандидата. И стояли так, пока Крейна осматривал врач.
В этой свалке никто не заметил, как служащий в форме швейцара собрал осколки разбитого графина и стакан и унес их со сцены. Но даже если бы кто-нибудь и заметил, то не придал бы этому никакого значения.
Карен, Драммонд, Дик Гейдж и Анна, сидевшие перед телевизором, тоже были потрясены.
– Сердечный приступ? – предположил Дик Гейдж.
– По-моему, налицо все симптомы, – отозвался Драммонд.
– Что-то не верится, – произнесла Карен, наблюдая за суматохой на экране.
– А впрочем... – пробормотал Драммонд.
На какое-то мгновение камера, скользнув по фигурам офицеров безопасности, окружившим место происшествия, выхватила лицо Джека Крейна, его широко открытые глаза, искривленные в ужасе губы... Камера бесстрастно остановилась на безжизненно лежавшем на полу теле.
– Да никак он умер! – заметил Дик Гейдж. – Этот парень мертв! Черт побери, что же дальше?
Зазвонил телефон. Анна Гейдж сняла трубку. Прикрыв ее рукой, она повернулась к мужу:
– Это Вендел Карри. Он просит Пола.
Пол взял трубку.
– Все в порядке, – сказал Дик обеспокоенной жене, – я просил его в случае чего звонить сюда.
– Слушаю, – сказал Драммонд.
– Вы видели?
– Мы сидим и смотрим не отрываясь. Похоже на сердечный приступ.
– Нет. – Карри прищелкнул языком. – Это действие анектина. Маленькая дьявольская штучка. Крейн умер от удушья. Я видел во Вьетнаме, как вьетконговцы точно так же раздирали себе грудь.
– Его убили? Кто? Каким образом? – Драммонд с трудом перевел дыхание.
– Могли добавить в воду. Вы видели, он пил. А это вещество – без цвета, без вкуса, без запаха, помните? Спрашиваете – кто? Думаю, его же друзья. Когда стало ясно, что секрет "Триц-блиц" в ваших руках, Крейн стал им не нужен.
– Боже мой, что за люди! И проделать все это на глазах у всей страны!
– Лучше и не придумаешь. Он жил героем и умер как герой. Жертва войны... По крайней мере, до тех пор, пока вся эта история не станет достоянием общественности. Если мисс Билл понадобится моя помощь, пусть позвонит.
– Спасибо, Вендел.
Пока Драммонд пересказывал свой разговор с Карри, ведущий программы Билл Ролф объявил с экрана:
"Губернатор Джек Крейн умер. Официального заключения пока нет, но доктор Моррис Стендфилд, личный врач губернатора, присутствующий здесь, определил причину смерти как сердечный приступ. Вы видите на своих экранах, какая паника царит в зале..."
Снова телефон. Трубку снова взяла Анна.
– Карен, это – Джордж Сёрл.
Карен вскочила с дивана и схватила трубку.
– Джордж?
– Это все меняет.
– Как еще меняет, – выдохнула Карен в трубку. – Только что звонил Вендел Карри, разговаривал с Полом. Он клянется, что Крейн был убит анектином. Если потребуется, он готов нам помочь.
– Очень хорошо. А сейчас срочно приезжай в редакцию. Есть работа.
Через полчаса Карен уже входила в здание "Таймс". Дик Гейдж и Драммонд остались в машине.
– Драм, я вот что подумал... – сказал Гейдж. – А не поговорить ли мне с нашими друзьями, с Альбатросом и Перегрином? Крейн уже мертв, может, нам удастся сторговаться с ними и выяснить, что случилось с Томом Киганом, что это за интересное местечко на озере Тахое и кто такой, черт побери, Джекдоу? А взамен мы пообещаем им свободу.
– Ну что ж, приятель, думаю, стоит попробовать.
– Надеюсь, теперь вам с Карен опасность уже не грозит, – сказал Гейдж, отъезжая от тротуара. – Хочешь, я отвезу тебя домой?
– Это было бы чудесно, Дик. Спасибо.
– По-моему, ты даже онемел от радости, – усмехнулся Гейдж.
– Самое подходящее слово. Неужели свершилось?
– Я пока что еще не уверен. Вот прочитаю завтра в газете, тогда и поверю. Кстати, эта публика способна лишь вскользь упомянуть об этом.
– Вполне. Послушай, Дик...
– Слушаю.
– А что, если мы остановимся у магазина и купим упаковку холодного пива?
Дик Гейдж оживился, прикрыл глаза, словно впадая в транс, и выдавил из себя:
– Ты же командуешь, доктор... Я должен подчиняться. – Вот и прекрасно. Возьмем четыре упаковки. Только за все платишь ты.
Глава 43
Среда.
21.00.
Палм-Дезерт.
Драммонд свернул с автострады, и его "даймлер" стал не спеша преодолевать подъем по дорожке, ведущей к родному дому. В течение всей двухчасовой поездки Карен, откинувшись в кресле, дремала.
Драммонд неимоверно устал и поэтому вел машину медленно, внимательно прислушиваясь к "Новостям", доносившимся из приемника. По радио непрерывно сообщали потрясающие всю страну версии смерти Джека Крейна.